Толкнула дверь и скрылась в доме. В моём доме, вообще-то!
.33
Но с шести до десяти вечера у меня время имелось. Поздновато, но уж как есть. Поэтому перекусив, мы с лисой отправились в больницу. Точнее, в дом призрения лечебное учреждение находилось под патронажем великого князя Алексея Николаевича Шереметьева, двоюродного дяди императора, и обслуживало самые бедные слои населения. Здесь бесплатно могли получить лечение сироты, оставшиеся без средств к существованию, пенсионеры, разного рода бродяги и тому подобная публика.
Выбор был сделан давно и по множеству причин. Во-первых, больница находилась буквально в двух шагах от дома. Во-вторых контингент заведения был именно таким, какой и был мне нужен. То есть, люди, которые мало кому интересны, зачастую без родни и друзей. В-третьих, врачи здесь, по мнению деда, были настоящими коновалами. Больше отбывали на работе время, чем действительно лечили людей.
Для меня это значило, что при случае чудесного исцеления пациента, они с большей вероятностью облегчённо вздохнут, перекрестятся и быстренько выпишут пациента, нежели соберут консилиум и начнут выискивать причины этого феномена.
Но было ещё и в-четвёртых. Многие желающие сделать доброе дело (или очистить нечистую совесть) дворяне оказывали дому призрения помощь. Кто деньгами, просто переводя на счёт деньги, кто вещами и продуктами, а кто и личной помощью.
В большей степени последними были женщины из благородных родов. Преследующие как минимум две цели как-то помочь нуждающимся, и засветиться на благотворительной деятельности. На фоне этих расчётливых барышень я и планировал затеряться. Никого же не удивит пришедший волонтерить граф, который к тому же
сам не так давно был прикован к больничной койке.
Ринко мой мотив не очень поняла. Не спорила, но смотрела странно. Типа, ты же выжил, оправился после болезни, ну и радуйся! Зачем тащиться в эту обитель скорбей, какую вину в душе искупать? Давай лучше дома останемся, я с Унием позанимаюсь, ты тоже себе дело найдёшь.
Но одному идти не дала. Мол, хватит, я тебя уже одного отпустила, и вот что из этого вышло! А дед твой, между прочим, с меня, если что, спросит! В общем, загадочная ниппонская душа.
Главный врач больницы Евгений Ильич Фомин, несмотря на поздний час, ещё не успел уйти домой и согласился меня принять. Без особого интереса выслушал о причинах визита, слегка поскучнел, когда понял, что речь пойдёт не о спонсорской помощи, но покивал, и, не тратя время на разговоры, вызвал дежурного доктора.
Вот, Игорь Федорович Герасимов, прошу любить и жаловать. представил его мне. Сегодня дежурит по больнице. Игорь Герасимович, граф Брюс
Прошу, без чинов!
и его спутница желают прийти на помощь нашему заведению. Вызвались поработать сегодняшнюю смену санитарами. Пристройте их к делу, голубчик.
Медики характерным образом переглянулись, что сказало мне больше, чем множество слов. Мол, ещё один носитель голубой крови решил снизойти до простых смертных. Походить с надушенным платочком у носа по палатам, чтобы потом можно было рассказать друзьям, как сильно он помогал низкому сословию.
Я действительно хочу помочь, с нажимом повторил я. И работы не боюсь. В том числе и грязной.
Теперь уже лиса на меня посмотрела очень хорошо читаемым взглядом. Дескать, милый друг, а я-то тут каким боком? Меня твой дедушка только на охрану подписал, ну и ещё по мелочи. Таскать «утки» из-под лежачих больных я не подписывалась.
Ну, раз так, вы точно найдёте молодым людям дело! легонько прихлопнул ладонями по столу Фомин. А теперь прошу меня простить, мне пора.
Герасимов тоже не стал разводить политесов. Потащил нас в ординаторскую, где быстро сплавил дежурной медсестре. Та к подобному явно привычная, сперва хотела нас напоить чаем, а после приставить к какому-нибудь больному поблагообразнее. Но изрядно удивилась, когда наткнулась на моё решительное сопротивление. А услышав, что я хотел бы помогать не на словах, а делом, нахмурилась. Видимо, моё поведение слегка рушило ей картину мира.
То ли дело дамочки из аристократических кругов. Нарядятся чисто ангелы! Пирогов накупят, пирожных и прочих сладостей. По палатам проплывут, несчастных улыбками одарят и с чистой совестью в ординаторскую чаи пить, да похвалы выслушивать.
Но спорить не стала. Лицо её как бы говорило: ну раз блажь такая у графа, кто я, чтобы ему мешать? Выдала нам с лисой тряпки, швабры и ведра и отправила мыть полы в палатах лежачих. А потом, разглядев, что мы действительно не халтурим, грязь не размазываем, и носы от запахов не воротим, стала привлекать к более «осмысленной» работе.
Да, к тем самым «уткам» Ринко была мне очень благодарна!
За четыре часа, что мы провели с ней в больнице, я успел присмотреть несколько пациентов, представляющих для меня интерес. Из них выделил троих, которые подходили практически идеально. Подросток тринадцати лет с сердечной недостаточностью, который был буквально прикован к кровати и доживал последние месяцы (по словам всё той же медсестры). Мужчина лет тридцати, про которого медперсонал ничего не знал его привезли уже бессознательным с какой-то драки, диагностировали отёк мозга и теперь просто ждали, пока он отойдёт. И женщина, которой на вид было лет пятьдесят, хотя в медкарте был записан возраст всего лишь двадцать четыре года. Её дожирал рак желудка.