Смешанные чувства: удовлетворение от популярности и брезгливость к имеющимся деньгам; радость от рекламы и понимание, что его будущая карьера сделана на крови В конце концов, однажды ему приходила мысль убить кого-нибудь в прямом эфире, но это было по пьяни, несерьезно.
Как-то он услышал высказывание мужчины в автобусе, «если бы не закон, они бы друг друга поджигали ради просмотров пыточную бы организовали для людей, лишь бы трафик был». И Дима долго думал. Задавал себе вопрос, на что способен он ради славы и чего боится закона, или все-таки он человек, для которого существуют базовые принципы «не навреди». И они, в свою очередь, выше всего денег, славы, популярности. Он так и не смог ответить на этот вопрос. По-честному не смог. И предпочел не думать об этом.
Вернувшись домой, он наконец набрался смелости и сделал запись на канале, «всем привет, я вернулся». Однако реакции не последовало. Вопреки ожиданиям, он получил лишь пару десятков лайков и столько же дизов. Несколько комментариев с непонятными репликами и всё. Десятки тысяч подписчиков и скудная, как и прежде, реакция.
«Время, чувак, вре-емя. Ты его, понимаешь ли, просрал. Куй железо, пока горячо, слышал такое?», раздался в голове тот самый внутренний голос, который пытался его когда-то образумить. Но теперь этот голос был не на его стороне, он подтрунивал над ним, смеялся, наслаждался глубоким чувством разочарования, которое обуяло Диму. Все правильно момент. Момент и только момент. Те самые рекламные предложения уже не актуальны, потому что прошло 23 недели. Дима уже не интересен. Донатов больше не будет. Подписчики не подпишутся, а те что есть, не будут проявлять активности на его канале. Они уже и не помнят о том, что подписались на него. Они подписаны на тысячи человек, не потому что следят за чьим-либо творчеством, а потому что подписываются ради момента. На самом деле о нем никто уже не помнит, появились новые герои, новые звездочки на час, на два, на день, которые вот-вот погаснут, как и он. Его время прошло. Слишком долго он лежал в больнице. Ему следовало выходить в эфир сразу же, как он очнулся. Ему следовало не думать и не вспоминать, «что же произошло?», а показывать в прямом эфире, как он мочится
через катетер и как санитарка меняет ему памперс, в который он недавно справил нужду. Вот тогда бы на его пост «я вернулся» отреагировали, вот тогда бы ему ради прикола закинули несколько десятков тысяч рублей. Но он упустил время. Он теперь почти что никто для зрителей сети. Переломанный ноль без палочки.
Дима закрыл ноутбук и заплакал.
Он не знал, что делать дальше. Как жить. Что скажут соседи, коллеги на работе, друзья?
Перед сном он заварил бомж-пакет и съел его с остатками трехнедельной пиццы вместо хлеба, совсем не ощущая вкуса. Гнетущие мысли роились в голове. Всплывали образы, виденные по федеральным каналам. Сколько времени пройдет перед тем, как прекратятся самоубийства с хештегом «хочу кока-колу»? А сколько еще пройдет, прежде чем их перестанут ассоциировать с Димой?
Парень лег спать, приняв одну из немногих поз, при которых боль была терпимой. Он выпил две таблетки обезболивающего и ожидал начала их действия. Сломанную ногу ломило, а любой резкий вдох отдавался в забинтованных ребрах. Но это пройдет. Юное тело, хоть и сильно переломанное, заживало.
Дима заснул около полуночи, провалившись в кошмар. Он стоял на краю крыши, и ветер развевал его густые волосы. Только теперь это была не его скромная пятиэтажка, а огромный небоскреб этажей в 25. Солнце играючи выглядывало из-за соседнего здания, и его острые лучи заставляли глаза слезиться. Впереди раскинулась необыкновенная панорама, но насладиться ею Диме мешал страх. Он боялся снова упасть боялся до дрожи, до всепоглощающего животного ужаса. От одного взгляда вниз подкашивались ноги, а к горлу подступал ком.
Затем он услышал голос позади себя и резко обернулся. В проеме черного прямоугольника чердачной двери стоял изуродованный до неузнаваемости парень. Тело смято, руки изогнуты под странными углами, шея свернута, демонстрируя кашу из правой половины лица. «Хошешь ышо кока-ковы»? прошепелявил он, делая шаг вперед. Жуткий шаг, олицетворяющий собой все безумие сложившейся ситуации.
Дима застыл. Он рад бы был убежать, но не мог. Единственный путь оказался перекрыт мертвым суицидником. А за его спиной показались другие. Они выбирались на крышу, стуча сломанными костями. Изуродованные в разной степени тяжести. Подростки, почти что взрослые, и совсем маленькие: те, которые еще не понимали, что смерть это не игра. И что не стоило им повторять за упавшим дядей. Хруст снега под их ногами и нечленораздельная речь, льющаяся из глоток, смешались в жуткую какофонию звуков.
Мертвецы шли, чтобы спрыгнуть с крыши еще раз. Им не оставалось ничего иного, как проигрывать свою смерть снова и снова. Но теперь перед ними находился их предводитель тот, с кого все началось. Как истовые последователи, они жаждали показать Диме, на что способны, и из толпы доносилась проклятая фраза «хочу кока-колу».
«Аты еще хочешь кока-колу?» спросил тот самый полицейский, что принес Диме напиток. И толкнул парня в грудь. С крыши.