же человеку, выполняю ту же работу. Само собой, теперь я могу владеть имуществом
- Тирон, ты больше не раб! Ты свободный человек!
- Да, свободный. Он выглядел почти смущённым.
- Много же Цицерону понадобилось времени. Мы ведь говорили об этом в самый первый день, помнишь?
- Не припомню. На щеках его проступил слабый румянец, и лишь тут я заметил, как же он бледен.
- Тирон, что ты сейчас говорил насчёт того, что стал быстро уставать и должен следить, чтобы не простудиться? С тобой всё в порядке?
- Да. Перехватив мой недоверчивый взгляд, он признался. Я был болен, но это было в прошлом году. Тяжело болен, по правде сказать. Вообще, у меня были проблемы со здоровьем последние несколько лет. Он слабо улыбнулся. Думаю, потому Цицерон и дал мне свободу. В прошлом году, когда я болел. Испугался, что если не сделает этого сейчас, то потом может быть слишком поздно. Но теперь мне уже лучше. Хотелось бы идти на поправку быстрее, но по крайней мере, я уже хожу без палки. Врачи говорят, что всё будет в порядке.
Я присмотрелся повнимательнее. То, что я принял за надменность выражения, было впалостью щёк. Мелькнула мысль, что Тирону должно быть не меньше пятидесяти. Выглядел он ничуть не моложе. Седины в тёмных вьющихся волосах было больше, чем показалось мне с первого взгляда, и на макушке волосы заметно поредели. В глубине глаз до сих пор горели искорки мальчишеского энтузиазма; но в свете от жаровни глаза блестели, как у того, кто перенёс тяжёлый недуг. И в то же время он выглядел, как человек, который в ладу с собой и со всем миром и доволен своим местом в этой жизни. А собственно, почему бы и нет. Юный раб, который много лет назад постучался в мой дом по поручению своего никому не известного господина, сделался свободным гражданином, правой рукой величайшего из живущих ораторов. Путешествуя вместе с Цицероном, он повидал мир и встречал великих людей. В консульство Цицерона он помогал ему управлять республикой. Он был знаменит и сам по себе тем, что разработал систему скорописи, позволявшей записывать речь говорящего со скоростью её произнесения; и теперь любой писарь в сенате обязан был владеть скорописью Тирона.
- Тирон, зачем ты пришёл?
- По поручению Цицерона, разумеется.
- Он мог бы придти и сам.
- Цицерон предпочитает не выходить из дому.
- Я тоже. Что ему могло от меня понадобиться?
- Он скажет тебе сам.
- Он не может думать, что я соглашусь ему помочь.
- Ты ведь даже не знаешь, чего он хочет.
- Да чего бы ни хотел. За то, что когда-то он помог мне доказать своё право на то имение в Этрурии, я расплатился с ним с лихвой. С тех пор, скажу тебе откровенно, Цицерон падал в моём мнении всё ниже и ниже. О, я прекрасно понимаю, что моё мнение для него ровным счётом ничего значит; но оно значит для меня. У меня, знаешь ли, свои принципы, пусть даже и не слишком возвышенные. И я не собираюсь бежать стремглав на зов Цицерона просто потому, что я ему понадобился.
Тирон выслушал меня, не меняя выражения лица. Почему-то меня это огорчило. Я ждал, что он нахмурится, покачает головой или начнёт спорить, но он лишь сказал.
- Ты неправ. Гордиан. Ты неверно судишь о Цицероне. О нём многие неверно судят. Раньше я не понимал, как такое может быть. Потом понял. Это ведь я работаю и нахожусь рядом с ним всё время с самого начала его карьеры. Я понимаю каждую его мысль, каждый нюанс. Другим повезло меньше. Он спокойно взглянул мне в лицо. Пойдём?
Я едва не рассмеялся.
- Тирон, да ты меня слушал?
Его лицо стало суровым.
- Я видел тебя вчера, когда ты смотрел с крыши, как горят здания на Форуме. Что ты тогда чувствовал? Что это ужасно, верно? А вот те, кто это устроил, так не думали. Они плясали от счастья. Говори о Цицероне, что хочешь, но когда доходит до главного, вы с ним на одной стороне. Ты знаешь, что этой ночью они пытались сжечь дом Милона?
- Слышал.
- Запросто мог загореться весь Палатин. Ты понимаешь, что на месте этой комнаты, в которой мы сидим, сейчас могло быть пепелище?
Я внимательно посмотрел на него и вздохнул.
- А ты и вправду больше не раб, Тирон. Ты рассуждаешь, как свободный человек, и запугиваешь, как римлянин.
Тирон едва не прикусил губу, сдерживая улыбку.
- Я теперь и есть римлянин, Гордиан. Такой же, как ты.
- И как Цицерон?
Тирон, не сдержавшись, улыбнулся.
- Ну, может, не совсем такой, как Цицерон.
- Что ему от меня нужно?
- В городе пожар. Я не про Форум сейчас. Другой, более опасный пожар. Он грозит уничтожить всё, что нам дорого. И Цицерон хочет, чтобы ты помог передавать вёдра с водой. Ты ведь понимаешь, о чём я. Он подался ко мне, и лицо его стало серьёзным. - Есть люди, которые поджигают. И
есть те, кто тушит пожары. Мы оба с тобой знаем, к какой категории ты принадлежишь. И что с того, что тебе не нравится человек, которому ты передаешь вёдра? Главное потушить пожар.
Я подозвал стоявшего в углу Белбо.
- Принеси наши плащи. И скажи Бетесде, что я ухожу по делу.
Тирон улыбнулся.
Едва мы шагнули за порог, ждавшие у дверей телохранители окружили нас плотным кольцом. Но предосторожность оказалась излишней: на всём коротком пути к дому Цицерона мы не встретили ни души. Даже окна в домах были наглухо закрыты ставнями.