- На улице, папа. Она чуть наклонила голову, прислушиваясь. Нет, отсюда не слышно. А вот из моей комнаты слышно всё. Они-то меня и разбудили.
- Кто тебя разбудил?
- Люди на улице. Бегают с факелами, кричат. Диана смешно сморщила нос, как всегда, когда ей что-то непонятно. Я продолжал смотреть на неё. Наверно, вид у меня был всё ещё сонный, потому что она шагнула к Бетесде. Та обняла её и прижала к себе. В свои семнадцать Диана всё ещё достаточно ребёнок, чтобы искать материнской ласки. Эко молча стоял надо мной с видом принесшего дурные вести посланца в греческой трагедии.
Только теперь до меня окончательно дошло, что случилось что-то и вправду скверное.
Несколько минут спустя я уже был одет и торопливо шагал рядом с Эко и в окружении четверых его рабов-телохранителей по тёмным улицам.
Приближающийся топот за спиной заставил меня обернуться. Какие-то люди пробежали мимо. Они несли факелы, и в их свете наши тени отплясывали на мостовой и стенах домов безумный танец.
Потом люди с факелами скрылись впереди, и снова стало темно. Я споткнулся о расшатавшийся камень и выругался.
- Нумины яйца! Надо было нам тоже захватить факелы.
- Нет, - ответил Эко. Лучше пусть у моих людей руки будут свободны.
- Что ж, по крайней мере, у нас достаточно охраны. Я окинул взглядом четверых рабов моего сына, окружавших нас плотным кольцом один впереди, один позади, и по одному с каждой стороны. У них был вид хорошо тренированных гладиаторов молодые, дюжие, решительного вида парни, настороженные, не упускающие ничего вокруг.
Хорошие телохранители дорого стоят, а уж на прокорм их приходится тратить целое состояние. Потому всякий раз, когда Эко прикупает ещё одного, его жена Менениа ворчит, что он зря переводит деньги, и лучше бы купить другого повара или другого учителя для детей. Но Эко неумолим. «Защита дома важнее, - говорит он. В наше время без охраны нельзя». И он совершенно прав.
Я подумал о невестке и внуках в доме на Эсквилине.
- А как же Менениа и дети? спросил я, стараясь не отстать. Быстрая ходьба согревала, но изо рта при каждом выдохе шёл пар. Мимо снова пробежали люди с факелами, и снова заплясали, удлиняясь, наши тени.
- С ними всё в порядке. Месяц назад я поставил новую дверь. Высадить её сможет разве что целая армия. И я оставил с ними двоих рабов, самых сильных.
- Сколько же у тебя теперь телохранителей?
- Всего шестеро двое дома и четверо с нами.
- Всего шестеро? Сам я до сих пор держал лишь одного единственного телохранителя старого испытанного Белбо, которого оставил дома охранять Бетесду и Диану. Плохо лишь, что он действительно уже стар; а другие наши рабы вряд ли сумеют дать отпор, если дойдёт до погромов
Я постарался отогнать недобрые мысли.
Опять приближающийся сзади топот. У этих факелов не было, и когда они поравнялись с нами, наши рабы, как по команде, сунули руки под плащи. Правило первое: опасайся людей, идущих ночью без факелов, ибо руки их свободны для кинжалов.
Но они пробежали мимо, не обратив на нас никакого внимания. Где-то впереди распахнулось окно в верхнем этаже, и голос прокричал.
- Аидова бездна! Что там стряслось?
- Они убили его! отозвался один из тех, кто только что обогнал нас. Подстерегли, зарезали, подлые трусы!
- Да кого убили?
- Клодия!
Человек в окне онемел на миг, а затем громко расхохотался. Заслышав смех, люди впереди остановились, как вкопанные.
- Плохо! тихо сказал Эко. Я кивнул, но тут же сообразил, что он обращался не ко мне, а к рабам, для которых его слово послужило сигналом. Они теснее сомкнулись вокруг нас. Мы резко ускорили шаг.
- Ну и куда же вы так спешите? Человек в окне едва мог говорить от смеха. На пир боитесь опоздать?
Ответом ему был взрыв брани и гневные выкрики. Кое-кто уже стал искать камни. Даже на Палатине, в приличном квартале с хорошо мощёнными улицами
и со вкусом выстроенными домами, попадаются расшатавшиеся, а то и валяющиеся просто так камни
Смех в окне оборвался, сменившись вскриком.
- Уй! Вы, шлюхино отродье! Ставни захлопнулись под градом камней.
Мы свернули за угол.
- Думаешь, это правда? спросил я.
- Что Клодия убили? Скоро узнаем. Это ведь его дом вон там, впереди? Смотри, сколько народу, и все с факелами. Потому-то я и выскочил из дому. Менениа заметила зарево и разбудила меня. Можно было подумать, что весь Палатин горит.
- И поэтому ты примчался? Испугался за старика отца?
Эко улыбнулся, но тут же снова помрачнел.
- У нас в Субуре на улицах не протолкнуться. На каждом углу кто-нибудь выступает с речью и собирает толпы народу. Люди стоят в дверях, шепчутся в подворотнях. Многие плачут, многие причитают в голос. И все идут на Палатин. Толпы поднимаются, как река во время дождей. И все твердят одно: Клодия убили.
Дом Публия Клодия его новый дом, ибо он купил его и въехал лишь несколько месяцев назад был одним из архитектурных чудес Рима. Или же одним из его архитектурных чудовищ. Всё зависело от точки зрения. Год от года дома богачей на Палатинском холме делались всё больше и роскошнее, поглощая маленькие дома, и соперничая друг с другом великолепием убранства. Особняк Клодия мог похвастаться стенами из цветного мрамора. При свете многочисленных факелов были отлично видны устроенные на склоне холма веранды с множеством колонн из зелёного лакедемонского порфира; из египетского красного мрамора, испещрённого белыми крапинками, как шкура оленёнка; из жёлтого нумидийского мрамора с красными прожилками. Веранды эти, летом усаженные розами и оттого выглядящие теперь непривычно голо, окружали усыпанную гравием площадку перед домом. Тяжёлые железные ворота, обычно закрытые наглухо, стояли распахнутые настежь; но попасть внутрь нечего было и думать из-за множества громко причитающих плакальщиков, теснившихся на площадке. Те, кому не хватило места, стояли перед воротами.