Что с ней не так? усмехнулся де Шалон. Хрома, слепа или, быть может, тоже толстуха, как мадмуазель Анаис, которую ты всё пытаешься мне сосватать? вспомнил-таки Страж, кто такая эта де ля Шор и тут же мысленно вычеркнул её из списка невест.
Хуже, состроил скорбную мину шевалье. Александрин ле Фиенн пустышка. В ней не проявилось ни капли родовой магии.
Немалых усилий стоило маркизу сдержать вдруг нахлынувшие на него чувства: радость, заглушаемую неверием. Родственница Серен, да ещё и не владеющая магией. На такую удачу он даже не смел надеяться.
Невозможно, ошарашенно прошептал де Шалон.
Почему невозможно? удивился Касьен, не догадывавшийся о мыслях друга. Александрин досадное недоразумение. Редкость, конечно, среди дворян, но всё же Шевалье де Лален задумчиво теребил клинышек своей жиденькой бородки жест, свидетельствовавший о том, что его милость находится в раздумьях, и глубокомысленно заключил: Бедный барон ле Фиенн. Такое пятно на их славном семействе
Моран толкнул тяжёлую, окованную железом дверь и довольно зажмурился, ослеплённый ярким весенним солнцем.
Чего это ты разулыбался? окончательно сбитый с толку странным поведением друга, недоумённо пробормотал Касьен. Ещё минуту назад маркиз хмурился, был мрачен и молчалив обычное его состояние, а теперь, казалось, готов был прямо здесь, перед святилищем, сплясать ригодон.
Переменам, друг мой. Скорым переменам в жизни, с мечтательным видом проговорил Моран.
Заинтересовала какая из девушек? облегчённо выдохнул шевалье, радуясь, что время скорби по маркизе скоро закончится, и де Шалон наконец выберется из своего траурного кокона. Можно устроить бал и пригласить их всех? Познакомишься, присмотришься
В этом нет необходимости, оборвал друга Страж. Я уже всё решил. Моей избранницей станет как ты сказал? Досадное недоразумение. Заметив, что Касьен застопорился, огорошенный его словами, Моран обернулся и воскликнул весело: Ты что здесь, корни решил пустить? Поехали скорей! Хочу уже сегодня обрадовать барона и его пустышку-дочь.
Часть I
Глава 1
«Сказания о пресветлой Витале, Создательнице неба и земли, Повелительнице стихий и жизни» гласило тиснение на видавшем виды переплёте. Некогда золотое, а теперь почти неразличимое.
Данный опус, а также подобные ему не менее скучные книженции, денно и нощно штудировали в монастырях девицы из благородных семей. К счастью или нет, но ни я, ни Соланж с Лоиз в Сент-Луази не попали. Папа было просто нечем платить монахиням за наше с сёстрами
содержание. Тех крох, что оставались после уплаты королевского налога и сеньориальной ренты, едва хватало на жизнь. А наследство дедушки, покойного барона ле Фиенн, ушло на обучение: сначала Флавьена в коллеже стихий, потом после того как брата удалось пристроить в королевский флот Маржери в монастыре.
Стремясь вложить в умы младших чад хотя бы толику знаний, родители решили, что было бы неплохо нам самим заняться своим образованием. Каждый вечер мы собирались в гостиной для чтения «мемуаров» Единой и прочих бесполезностей.
Разумеется, своим мнением о хранившихся в домашней библиотеке книгах я ни с кем не делилась, дабы не шокировать дерзким вольнодумием почтенное семейство. Мама во время наших занятий устраивалась в своём любимом плетёном кресле с не менее любимым рукоделием, папа усаживался поближе к очагу, не способному отогреть после затянувшейся зимы просторное, пронизанное сыростью, дышащей из всех щелей, помещение. Даже гобелены, закрывавшие стены, не спасали от холодов. За долгие годы ткань истончилась, узоры на ней поблекли. Ветхие тканые полотна являлись немым напоминанием о том, каким великим был некогда род ле Фиенн, и что от него осталось. Лишь клочок земли, отданной испольщикам, да старый особняк, полный призраков счастливого прошлого и изъеденной временем мебели.
Пока глава семейства коротал время у огня, сначала сосредоточенно набивая трубку табаком, потом испуская вонючие миазмы или задумчиво посасывая длинный черешневый чубук и при этом безнадёжно вздыхая, мы с близняшками читали друг другу вслух. Сегодня была моя очередь. С горем пополам преодолев первые три страницы о похождениях неугомонной богини, я уже отчаянно зевала. А Соланж так и вовсе клевала носом.
Мама, почему Единая не успевала менять любовников, а мы, её дочери, всего один раз в жизни имеем право сходить замуж? с таким скорбным видом произнесла Лоиз, что я не сдержала улыбки.
Не переживай, ты и раза не сходишь! хмыкнула Соланж, опередив уже готовую вознегодовать баронессу, и по-детски показала сестре язык.
После чего близняшки дружно повернули головы в мою сторону и надулись, точно бурундучки.
Я нервно хлопнула потрёпанным томиком. Разве моя вина, что в Вальхейме существует немало глупых традиций, уже давно изживших себя?! По одной из них, младшие дочери не имеют права выходить замуж до тех пор, пока дом не покинут старшие. В нашем случае, читай, никогда. Кому захочется родниться с пустышкой, вроде меня? Да ещё и из обедневшей, пусть и дворянской, семьи. А главное, двадцать четыре года немного поздновато для начала семейной жизни. Я уже давно записала себя в старые девы и даже смирилась с тем, что навсегда останусь в родных пенатах. Значит, на то воля нашей не в меру ветреной и любвеобильной богини.