Пожалуйста, две сдобные, мэм.
Взяла под прилавком квадратно нарезанную газету, положила на прилавок, достала две плюшки. Девочка смотрит на них не моргая и глаз не сводя, похожих на две коринки, всплывшие в чашке некрепкого кофе. Страна для мойш, отчизна итальяшкам. Смотрит на булочки, на опрятно серо-стальные пальцы, на широкое золотое кольцо за синеватым суставом указательного левого.
Вы их сами выпекаете, мэм?
Простите, сэр? переспросила. Вот так: "Простите, сэр? точно на сцене. С вас пять центов. Что-нибудь еще желаете?
Нет, мэм. Я-то нет. А вот юная леди желает. Из-за витрины хозяйке ее не видно. Подошла к краю, смотрит оттуда на девчушку.
Она с вами?
Нет, мэм. Я вошел она уже здесь была.
Ах ты, негодница маленькая, сказала хозяйка. Вышла из-за прилавка, но не доходя остановилась. Небось набила уже карманы?
У нее нет карманов, сказал я. Она ничего не брала. Стояла и ждала вас.
А почему колокольчик молчал? грозно блеснула на меня очками. Ей не хватает только пучка розог и на доске чтоб классной позади: 2×2=5. Она так спрячет под платье, что ввек не догадаетесь. Скажи-ка мне, деточка, как ты вошла сюда?
Молчит девчушка. Смотрит на хозяйку. На меня летучий черный взгляд и снова на хозяйку.
Эти иностранцы, сказала хозяйка. Как она так вошла, что и звонка не было слышно?
Я открыл дверь, она и вошла, сказал я. Колокольчик доложил о нас обоих сразу. Отсюда за прилавок ей все равно не дотянуться. К тому же она бы и не стала. Правда, сестренка? Смотрит на меня взором тайным, раздумчивым. Что тебе? Хлеба?
Протянула кулачок. Разжала в нем влажные и грязные пять центов, и на ладошке влажно-грязный отпечаток. Монета сырая и теплая. Слышен запах монетный, слабо металлический.
Дайте нам, пожалуйста, пятицентовый хлеб.
Хозяйка достала из-под прилавка газетный лоскут, постлала сверху, завернула хлеб. Я положил монету на прилавок и еще одну такую же.
И булочку еще, пожалуйста.
Вынула из витрины плюшку.
Дайте-ка ваш сверток.
Я дал, она развернула, присоединила третью плюшку, завернула, взяла монетки, нашла у себя в фартуке два цента, подала. Я вложил их девочке в руку. Пальцы сжались, горячие и влажные, как червячки.
Эту третью вы ей? спросила хозяйка.
Да, мэм, ответил я. Я думаю, она съест вашу булочку с не меньшим удовольствием, чем я.
Я взял оба свертка, отдал хлеб девочке, а серо-стальная за прилавком смотрит на нас с холодной непреложностью
Погодите-ка минутку, сказала она. Ушла в заднюю комнату. Дверь отворилась, затворилась. Девчушка на меня глазеет, прижав хлеб к грязному платьицу.
Как тебя зовут? спросил я. Отвела взгляд, но ни с места. Даже как будто не дышит. Хозяйка вернулась. В руке у нее какой-то странный предмет. Она держит его чуть на отлете, как несла бы дохлую ручную крысу.
Вот тебе, сказала хозяйка. Девочка подняла на нее глаза. Бери же, сказала хозяйка, суя принесенное. Оно только на вид неважное. А на вкус разницы не будет никакой На же. Некогда мне с тобой тут. Девочка взяла, смотрит на хозяйку. Та вытерла руки о фартук. А колокольчик надо будет починить, сказала. Подошла к входной двери, распахнула. Невидимый над дверью колокольчик звякнул чисто и слабо. Мы пошли к двери, к сосредоточенной спине хозяйки.
Благодарим вас за пирожное, сказал я.
Уж эти иностранцы, сказала она, всматриваясь в сумрак над дверью, где прозвучал колокольчик. Мой вам совет, молодой человек, держаться от них подальше.
Слушаю, мэм, сказал я Пошли, сестренка. Мы вышли. Благодарю вас, мэм.
Она захлопнула дверь, опять распахнула рывком, и колокольчик тоненько звякнул.
Эт-ти иностранцы,
проворчала хозяйка, вглядываясь в наддверный сумрак.
Мы пошли тротуаром.
Ну, а как насчет мороженого? сказал я. Надкусила свое пирожное-уродину. Мороженое любишь? Подняла на меня спокойный черный взгляд, жует. Что ж, идем.
Мы вошли в кондитерскую, взяли мороженого. Хлеб она по-прежнему прижимает к себе. «Дай положу его на столик, тебе удобнее будет есть». Не дает, прижимает, а мороженое жует, как тянучку. Надкусанное пирожное лежит на столике. Методически съела мороженое И опять взялась за пирожное, разглядывая сласти под стеклом прилавков. Я кончил свою порцию, мы вышли.
Где ты живешь? спросил я.
Пролетка опять, с белой лошадью. Только доктор Пибоди толще. Триста фунтов. Он подвозил нас на гору. Цепляемся, едем на подножке. Детвора. Чем цепляться, легче пешком. «А к доктору ты не ходила к доктору Кэдди»