А вслед за «кипяченым зельем» князь Василий стал хвастать князю Борису и князю Ромодановскому своим погребным запасом. Слуги то и дело разносили в кубках то романею, то алкан, то мушкатель, то мальвазию, то сладкое катнарское вино, как редкость присланное Оберегателю в подарок гетманом Иваном Самойловичем. Но чем более хмелели гости, чем веселее становились их говор и смех, тем резче и яснее бросалось в глаза князю Василию явное намерение князя Бориса затеять ссору, вызвать Оберегателя на объяснение. То он порицал намерение царевны Софьи вступить в союз с кесарем и Польшей против султана и крымцев, то привязывался к словам, то прямо говорил, что и не ждет порядка, покамест «баба делами правит».
Князь Борис, заметил ему на это князь Василий, между нами здесь нет предателей, не донесут; а все же негоже нам эти речи слушать
Дивлюсь я тебе, князь Василий! сказал на это князь Борис. Умен, хитер и ловок ты, и мастер на все руки, а не можешь понять того, что и малому ребенку ясно? И все слепит тебя твоя гордыня! Она тебя и сгубит, коль не опомнишься да не отстанешь от милославского отродья!
Да уймись же, князь Борис! Я говорю тебе: негоже мне эти речи в моем доме слушать!
Негоже? Да разве я тебе обязан потрафлять да ластиться к тебе! Пусть перед тобою другие ползают А я еще не то скажу тебе!
Да полно вам, князья! вступился было князь Куракин. Ну о чем тут спорить? Мы все здесь великим государям верные и преданные слуги И вас обоих ей-богу уважаем
Нет! крикнул князь Борис. Знаю я, какую песню пою, знаю и кому пою! Не все мы великим государям верные слуги Да если правду-то сказать, так ведь из государей царь Иоанн ни во веки веков не будет править; царевнины часы изочтены ну три-четыре года ей еще повластвовать А там
Должно быть, так у Нарышкиных в Преображенском порешено? резко перебил Бориса князь Василий. Да и тебе так петь заказано?
Ты колешь мне глаза Нарышкиными? Пусть так! Знай: я дружу им, я в случае чего готов за них стоять! Я грудью защищать их стану! Иль ты забыл, что от Нарышкиной растет
у нас законный государь? Да ведь еще какой! Разумник, богатырь! Надежа наша и крепость! А ты кому дружишь? Ты за кого стоишь?
Князь Василий поднялся со своего места и крикнул громко:
Алеша! Выйди вон и выведи холопей!
Затем, обратившись к князю Борису, сказал с волнением:
О каком законном государе ты говорить изволишь? У нас нет государя, а есть государи, и есть при них державная сестра их, государыня-царевна, а мы рабы их, всем должны равно служить.
Красно поешь, князь Василий! Да подыгрыш не тот берешь на гуслях! Давно ль царевна-то державною стала? Кто ей вручил державу? Уж не ты ли?
Ты верно позабыл, как все мы весь народ просил ее принять державство?..
Должно быть, ты забыл, что мы не дети здесь собрались? Все помним мы, как было дело, и лучше уж о том не вспоминать Да не к тому речь! Я знаю, кому ты служишь!..
Князь Борис, не ты один, все знают, что я верою и правдою служу великим государям и государыне царевне!
Ну пусть будет так! А я все же, князья и бояре, предлагаю выпить кубок во здравие и честь моего питомца, великого государя Петра Алексеевича и да разразит Господь всех его врагов и супостатов!
Нет, я с тобой не пью! громко крикнул князь Василий. И я тебе напомню, что ты здесь гость, а не хозяин
Не пьешь? сказал князь Борис, поднимаясь со своего места и ставя кубок на стол. Ну так знай же, что отныне у нас с тобой все врозь! Вижу, что мы разными дорогами идем и не сойдемся больше никогда! А чтобы ты не зазнавался, не возносился пред людьми, так на прощанье вот тебе мой сказ! Ты говоришь, что служишь верою и правдою великим государям и государыне царевне? А я тебе скажу, что служишь ты себе, своей утробе мамоне служишь!
И он, не простясь с хозяином, шатаясь, направился к двери, а князь Василий по уходе его поднялся с места и сказал гостям:
Дорогие гости, предлагаю выпить во здравие великих государей и государыни царевны Софьи Алексеевны!
Все гости встали с мест, все кубки разом поднялись и осушились.
Эй, Кириллыч! крикнул князь Василий, стараясь скрыть свое волнение. Давай еще вина нам! Да песенников, плясунов сюда! Живее! Чтобы шли с волынками, с зурнами, с бубном Пусть гостей моих потешат!
VI
сожжением местнических книг, по повелению царя Федора и решению собора, воспрещавшего дальнейшие местнические счеты «под страхом клятвы и смертной казни». И когда князю Василию, несмотря на все препятствия и озлобления против него старейших боярских родов, удалось провести это трудное дело в жизнь князь Борис радовался его успехам, гордился братом своим и не завидовал его быстрому возвышению и обогащению. Но уже во время болезни царя Федора князь Борис заметил, что князь Василий сблизился с Софией, очаровал ее и овладел ее сердцем Заметил и то, что князь Василий стал отдаляться от него даже явно избегать его Он не помешал, однако же, Борису и партии Нарышкиных возвести на престол малолетнего царевича Петра, помимо старшего, болезненного Иоанна; а немного спустя не помешал и партии Милославских, с Софией во главе, разыграть страшную трагикомедию майских дней 1682 года и, по воле Софии, вдруг стал первым вельможею в Московском государстве. Он сумел обойти заговоры обеих партий, сумел выйти сух из воды и чист из крови; сумел всего добиться одною игрою ума и холодного, спокойного расчета Но умный и прямой Борис не поддался соблазну, не захотел пасть ниц перед Ваалом! Он предвидел, что рано или поздно партиям Петра и Софии еще придется столкнуться и вступить в борьбу и что при той борьбе уже нельзя будет пустить в ход игру ума, а нужно будет прямо идти против присяги, против клятвы Между братьями наступило охлаждение, а потом глухая вражда. Князь Борис не упускал случая вызвать князя Василия на неприятные для него объяснения и наконец добился ссоры и разрыва, давно уже назревших в сердце братьев-соперников.