Из дома вышла старенькая скукоженная бабушка. Всплеснув руками запричитала.
-Стасенька, не смогла значит убежать, миленькая..
Я на неё молча таращилась. Где я? Кто я? Вертелось в моей многострадальной черепушке.
-Бабушка, я сильно головой ударилась.Я ничего не понимаю. Слёзы хлынули из меня водопадом. Страх и жуткая ситуация в которой я оказалась сделали своё дело. У меня началась истерика.
-Ну-ну милая, не плачь, все образуется. Утешала меня старушка.
-Бабушка, да что происходит? Сквозь всхлипы спросила её.
-Стасенька, не пугай так. Ты чего? Заволновалась старушка.
-Ты же на эвакуацию шла, вместе с госпиталем. Я за тебя Шевченко просила.
-Какая эвакуация?
-Какой госпиталь? Куда я вообще попала?
-Тихо-тихо, все будет хорошо... Шептала бабушка, гладя меня по голове.
3
На следующее утро потянулась в доль дороги колонна немцев.
Стояла у окна в уютной комнате и смотрела. Для меня все было каким то нереальным. Страшным. Как всё это со мной могло произойти?
Сейчас 1941 год. Начало осени. Наши войска отступают. Блин, как же дожить до 1945? Голод, разруха, все это впереди. Людей начнут угонять на работу в Германию. Бежать? Куда?
Овеянная невеселыми думами.
Тут в мою голову пришла светлая мысль, посмотреть свои документы. Кинувшись к комоду, налетев при этом на стол. Принялась копаться в ящиках. Нашла! Завернутые в тряпицу документы.
Открываю паспорт. С фотографии на меня смотрит...Я. Действительно я. И имя Станислава Фридриховна Вайнер. Все капец. В разгар войны с немецкой фамилией. Дальше вытянула диплом. Он на немецком. Я закончила в 38-ом консерваторию в Вене. Играю на скрипке. Все мне капец! Меня свои же пристрелят как предателя Родины. Так что же с дипломом? Я понимаю все что там написано. Вывод я знаю немецкий. Так живем пока.
Вздрогнув, слышу как открывается дверь. Входит бабушка.
-Стасенька. Немцы по домам ходят. Тяжелораненых солдат, что остались в госпитале расстреляли. Всех.Что же это будет? Шёпотом произнесла бабушка. Промокнула уголком платка глаза и тяжело опустилась на старенький круглый стул, стоявший возле стола.
-Ба, а где мой отец, мать? Брякнула,недумая, что бы по-быстрее перевести тему.
-Миленькая ты чего? Твой отец погиб в Германии. Мамка твоя не пережила. Что же ты? Совсем не помнишь?
-Я очень сильно головой ударилась. Прошептала в ответ.
-Стасенька надо еду спрятать. Немцы эти поди грабить будут. И ты иди ляг притворись больной. Что б чего худого не случилось.
Потянулись серые страшные будни.
По домам ходили немецкие патрули и полицаи которых завербовали из местных.
Из дома боялась выйти. Единственным моим источником информации была бабушка. На старую фрау никто внимания не обращал. Немцы стали расквартировываться по домам. Мы жили на окраине. Нас сия участь пока миновала. Приходилось экономить еду, но и она стала заканчиваться. Бабушка из всех сил пыталась достать провиант. Обменивая наши вещи на продовольствие у немцев.
Меня от этого грызла совесть, ведь это я должна ее содержать, а не она меня. Надо искать работу. Получить аусвайс или что они там выдают, регистрироваться на бирже труда.
Про биржу труда мне рассказала бабушка. Все соседские девчёнки устроились на зерноток работать.
Я конечно ни шиша не умею, но надо попробовать.
4
Это была отдельная история о том как Стася
гладила. Естественно когда наши войска отступали они разбомбили и подорвали все жизненно важные объекты нашего провинциального городка. Так что когда немцы входили в город из пригодной инфраструктуры им достались руины.
Заодно и оставшееся население сидело без света. За водой ходили в колодец и топились дровами. У нас в доме стояла маленькая кирпичная печь. Бабушка её называла грубка.
И вот, когда я сидела и ломала голову на тему как погладить. Бабушка перед мной поставила его, видавший, наверное ещё динозавров, здоровенный чугунный утюг. В него надо было засыпать тлеющие угли. Попутно набирать полный рот воды, и брызгать на одежду, что бы она отпарилась.
Пока гладила два раза подавилась, один раз облилась и пришпарила себе руки.
Оделась.Так. Надо сделать легкий макияж. Чуть тронула ресницы ленинградской тушью, можно сказать старательно туда наплевала, подкрасила губы красной помадой.
-Стасенька, там прохладно, одень пиджак, пожалуйста.
-Хорошо, бабушка.
Погода стояла великолепная, чуть прохладно, но к обеду будет жарко. Солнце светит, желтая листва на деревьях. Красота. И не скажешь, что сейчас война.
Идя по дороге услышала крики. Там женщина пыталась отбить дочь у пьяных немецких солдат.
Как же помочь им. Недумая чем обернется моя импровизация. Я на всю улицу громко обратилась к немецкому офицеру, который стоял недалеко от них. Явно, забавляясь этой ситуацией. Он был высок с пронзительным неприятным взглядом. Светловолос прям истенный ариец.
-Господин офицер, разве немецкий солдат позволит обидеть слабого? Разве немецкий солдат это пьяное быдло? Я думала что немецкая армия это освободители.
Немец удивленно посмотрел на меня. Резко одернул своих солдат. Женщина и девушка быстро ушли. Теперь их внимание полностью принадлежало мне.