с Германией из Латвии оказались вывезенными 34 тыс. человек, из Литвы 38 тыс., из Эстонии 60 тыс. (не считая военнослужащих). Планы же предусматривали избавление до трети населения от проживания на родной земле. Подобная политика привела к тому, что в июле 1941 г. на Псковщине большая часть эстонцев из 22-го стрелкового корпуса перешла на сторону немцев. Пришлось корпус разоружать, а его остатки вместе с 30 тыс. призывников из северной Эстонии отправлять в труд-части на территорию Сибири.
В годы войны народы Прибалтики с трудом различали большевистский и нацистский режимы. В Эстонии за один лишь 1940 г. было убито 2 тыс. жителей, а немцы за три года уничтожили 6 тыс.; в Красную Армию было мобилизовано 33 тыс. эстонцев, в вермахт 25 тыс. Но вряд ли можно согласиться с оценкой комиссии литовских экспертов, которая 19 мая 1990 г. пришла к выводу: за 193990 гг. от пребывания Литвы в составе СССР ей был нанесен ущерб в 462,1 млрд долларов.
В мае 1940 г. советское командование тайно направило в Бессарабию спецгруппы, которые должны были готовить население к встрече с Красной Армией, собирать разведданные о румынской армии. Одновременно к советско-румынской границе подтягивались войска будущего Южного фронта во главе с Г. К. Жуковым: 40 стрелковых и кавалерийских дивизий, 11 танковых и 3 воздушно-десантные бригады, 16 артполков резерва, 14 полков корпусной артиллерии, 4 артдивизиона. Перевес сил над румынами оказался просто колоссальным!
26 июня В. М. Молотов, используя сложившуюся обстановку в европе, предъявил ультиматум Румынии, вручив его послу в СССР Г. Давидеску. В нем правительство в Бухаресте обязали в течение двух суток увести свои воинские части с территории Северной Буковины и Бессарабии. Не дождавшись истечения срока ультиматума,
28 июня Красная Армия форсировала Днестр, вступив на эти территории. Румынам не оставалось ничего другого, как спешно эвакуировать наиболее ценное имущество и уходить от продвигавшихся советских войск. Ведь все призывы о помощи, направленные в Берлин, Рим, Стамбул, Белград, остались не услышанными.
Нельзя сказать, что сопротивление частям Красной Армии на румынской земле оказано не было. Еще 27 июня артиллерия затопила два советских бронекатера, которые шли через Днестр с десантом, однако семь катеров все же высадили десант на правом берегу реки.
Отступая, румыны минировали мосты, дороги, рыли противотанковые рвы. В нескольких боях обе стороны понесли определенные потери, хотя абсолютно несоизмеримые. Скажем, под Кишиневом 29 июня в стычке с Красной Армией погибли 124 румына и только один боец 15-й мотомеханизированной дивизии Южного фронта. Около Корнепгг было убито 60 румынских солдат и только два красноармейца из 9-й армии. Несколько по-иному развивались события в районе Вадул-Сиргета и Викшан, где румыны захватили 20 советских танков и несколько
сотен пленных. В целом же румынская армия оказалась очень слабой, отсутствовала дисциплина, ряд воинских частей просто разбежались. Впрочем, не блистала порядком и Красная Армия: с 10 июня по 1 июля 1940 г. в частях Южного фронта зафиксировано 234 случая дезертирства, 51 случай угроз физической расправы с командирами,
29 пьяных дебошей. В результате военные трибуналы осудили к расстрелу 8 красноармейцев. Советская пресса с ликованием писала об отсутствии потерь личного состава Красной Армии в ходе этой акции, хотя только в 9-й армии при переправе утонули 16 военнослужащих.
В августе Германия и Италия вынудили Румынию передать Венгрии Северную Трансильванию. После этих событий румынский король уехал в эмиграцию, а руководство возглавили И. Антонеску и X. Сима. Попытка «железной гвардии» избавиться от Антонеску, предпринятая в январе 1941 г., провалилась, после чет лидер румынских фашистов Сима уехал на консультацию в Берлин. Но Гитлер отказался от дальнейших атак на прерогативы нового лидера Румынии, тем более что Антонеску проявил полную готовность сотрудничать с Германией. Но отечественным фашистам маршал не потакал: 15 июня 1941 г. Сима и 9 его сторонников были осуждены за организацию еврейских погромов на пожизненные каторжные работы. К сожалению, на скамье подсудимых они отсутствовали, находясь под крылышком у Гитлера.
...Уже шла Вторая мировая война, а Запад верил самым фантастическим слухам: английское министерство иностранных дел до начала 1940 г. было уверено, что в Германии при поддержке трех танковых дивизий вот-вот вспыхнет антинацистское восстание. В случае его успеха, полагал А. Кадоган, страна будет разделена на мини-государства, а столицей основного из них станет Мюнхен или Штутгарт.
Существующий в Париже «Национальный фронт», куда входили представители русской белой эмиграции, продолжал связывать свои надежды на освобождение России от большевизма с планами Гйтлера, за что подвергался острой критике со стороны генерала А. И. Деникина. Бывший главком белой армии считал, что в любой войне против СССР следует оборонять Совдепы, ибо в них заложен народный интерес, чуждый и враждебный немцам прежде всего. Особенно остро он высмеивал надежды украинских деятелей от П. Скоро-падского до Е. Коновальца на блок с Гитлером ради независимости Украины. Потеряв польские субсидии, полагал Деникин, эти силы восприняли за чистую монету уверения Японии о необходимости присоединения «Зеленого Клина» на Дальнем Востоке, где проживали этнографические украинцы, к «Великой Украине». Однако к сотрудничеству с Красной Армией генерал призывал приступить лишь в том случае, если она свергнет власть большевиков, вряд ли понимая утопизм этой идеи.