Отдыхаем день, скомандовал Кулли, привычным взглядом окинув окрестности. Постоялый двор построен у подножия холма, а храм Дагона, главного бога в долине Оронта на горе, за стеной. Там Кулли принесет жертвы за удачный поход.
Тимофей оценивающе посмотрел на вавилонянина. Ни следа не осталось от былого щеголя. На пальцах нет перстней, на голове надет простой войлочный колпак, а длинная рубаха-канди сделана из грубого полотна без кистей и вышивки. Хитроумный купец не хочет злить своим богатством людей, в землях которых гостит. И правильно делает. Зачем вводить в искушение тех, кто может ночью перерезать тебе глотку.
Товары в город, скомандовал Кулли. Наместник выделил нам склад. Купцы и их слуги будут спать там. Верблюды и ослы идут в загон. Я уже распорядился насчет ужина, почтенный Тимофей. Твоих людей сейчас накормят.
Хорошо, склонил голову афинянин.
Ему привычен такой порядок. Купцы и товар ночуют в городе, под защитой стен, а скотина, погонщики и охрана на постоялом дворе. Все идет так, как заведено столетиями.
Рассвет. Зябкая прохлада ночи ушла мгновенно, подбросив Тимофея, спящего на тощем тюфяке. Сон ушел, словно и не было его. Истошный, не сулящий ничего хорошего крик резанул по ушам Тимофея. Афинянин знал, что он означает. Нет ничего более привычного для этой земли, измученной бесконечными набегами арамеев. Часовой на постоялом дворе углядел движение со стороны пустошей, а это значит, что наместнику Каркара пора отрабатывать ту пятидесятую часть, что он берет за проход каравана.
Вставай! заорал Тимофей. Напали на нас! Доспех надеть! Оружие в руку! Построение в три шеренги! Отход по горе к воротам!
Сегодня им повезло. Часовой попался опытный, да и арамеи где-то допустили ошибку, подобравшись к постоялому двору на несколько минут позже чем нужно. Их заметили не в сотне шагов от города, а в тысяче. Нежданный луч рассвета сорвал покров ночи и обнажил движение большой банды.
Арамеи поняли, что замечены и, воя от разочарования, бросились на постоялый двор беспорядочной толпой. Их не меньше четырех сотен, а здесь пятьдесят стражников и столько же афинян, попутчиков до Эмара. Принять бой при таком раскладе полнейшее безумие. Именно поэтому афиняне выстроились так, как их учили, перекрыв дорогу на гору, а караванная стража, затейливо матерясь, натягивала тетиву луков. Они будут пятиться назад, к воротам, иначе их перебьют по одному, а в город на их плечах ворвутся налетчики.
Ворота не открывают! услышали воины тоскливый крик сзади.
Вот шакал! выругался Тимофей, недобрым словом поминая наместника Каркара. А я-то думаю, почему это наш стражник заметил арамеев, а часовой на башне нет. Сдал нас, выродок. Хочет товар себе прибрать.
Первый натиск был страшен. Чудовищная волна ударила в стену щитов и заставила афинян отступить на несколько шагов, пропахав сухую каменистую землю подошвами калиг. Тем не менее строя они не разорвали, а Тимофей пообещал себе напоить допьяна
сотника, который обломал немало палок о его парней. Они встали намертво. Бронзовые шлемы, поножи и льняные панцири не дали даже ранить никого из них, а с десяток арамеев упали под ноги своих же и были затоптаны вмиг.
Стрелами бей! заорал Тимофей, который стоял позади, как учили.
Не дело командира лезть вперед. Странно это было, но с некоторых пор парень стал более восприимчив к тому, что говорил сын Морского бога. Даже если бы он ему велел во время боя ходить на голове, Тимофей точно попробовал бы. Стрелы из-за спин фаланги летели густо, застревая в щитах и телах. Звериный вой, раззявленные в истошном крике рты и застарелая вонь немытых тел. Это било по всем чувствам сразу, а Тимофей впервые в жизни сохранял холодную голову. Он чувствовал ход боя, управляя им, как умелый возничий квадригой коней.
Главк, в такую тебя мать! В строй! орал он. Держи строй, пивной ты кувшин!
Бородатый крепыш ненавидел копье. Не по росту было ему биться дори, что было длиной в шесть шагов. Им бьют сверху вниз. А где коренастый коротышка Главк, и где удар сверху вниз? Вот то-то же Потому-то его поставили на фланг, туда, где дорога почти уже переходила в пологую осыпь. Он крутился волчком, сбивая наземь одного арамея за другим. Немногие могли выдержать удар литой бронзовой палицы, украшенной острыми шипами. Сам царь Эней подарил ее Главку при всем отряде. Ох и напился тогда на радостях коротышка, и с тех пор со своей палицей даже спал, будучи не в силах налюбоваться изысканной роскошью рукояти. Такого оружия не было ни у кого, это Главк точно знал. И теперь хоть щит, хоть череп в шлеме, хоть кость ноги разлетались в крошево под его напором. И даже если щит достойно принимал удар, не рассыпаясь сразу, у державшего его могла отняться рука, превратившись на время в бессильную плеть. Только вот нет времени в бою. Опустил щит получи удар по голове. И вот теперь Главк, обращавшийся со своим оружием нежнее, чем аэд со своей кифарой, то и дело разбивал чью-то голову, марая палицу смесью крови, волос и мозгов.
Правый фланг! заорал Тимофей. Куда вперед полезли! На месте стоять!
Еще одна особенность фаланги, о которой ему сказали. Правый фланг всегда напирает чуть сильнее левого, потому-то важно держать линию, иначе в горячке боя можно закружиться на месте. Здесь это стало бы смертельно опасно, ведь справа стоит караванная стража, которая и вооружена куда хуже, и выучки никакой не имеет. В разрыв тут же хлынет враг, который ударит в спину.