эта полнота не чрезмерна и в то же время далека от обязательной стройности женской фигуры.
Другой пример гравюра Миллера 1776 года, на которой изображено жилище лондонского негоцианта. Подчеркиваются различия в фигурах персонажей: «скромные» или почти незаметные животы прислуги, неясно обрисованные животы внимательных приказчиков и коммивояжеров и тяжелый живот хозяина, сидящего в окружении челяди; на фигуре хозяина держится вся сцена . Мы видим четкую, выверенную градацию тел от «малого» к «большому», что очень отличается от того, как в прежние времена толстое простонародье противопоставлялось стройной элите . Теперь эти различия скорее вульгаризировались и утверждались, нежели существовали в реальности. Новое видение нюансов, вероятно, сделало доступнее подобный метод оценивания, который раньше едва намечался . Нюансы придали ему более заметные черты: полнота, по-видимому, была престижна и подчеркивалась тем более явно, что внимание зрителя привлекали мелочи.
В «Мемуарах старого двора» приводится анекдот, подтверждающий существование подобной практики оценки полноты. Во время визита в Аррас в 1745 году Людовик XV встречался с толпой жителей. Маленький зал был переполнен. Некий местный советник решил воспользоваться своим мощным телосложением, чтобы встать поближе к королю. Но гвардейцы-швейцарцы грубо оттолкнули его:
Упомянем еще одну важную и весьма заметную иконографическую тонкость. Создавая в 1761 году портрет «Прекрасной фламандки», известной также как «Прекрасная немка», художник Берни де Ножан, стремясь подчеркнуть позу и осанку модели, изображает ее традиционно затянутой в корсет , но слегка намекает на полноту, делая чуть тяжелым ее подбородок. Этот едва заметный штрих изящно и изысканно напоминает зрителям о роскошных телесах женщин Севера.
Глава 2. Стигматизация немощи
По-прежнему переоценивается сжатие сосудов жиром, к чему внезапно добавляется идея о подобном давлении на нервы. Об этом в 1770 году писал Тиссо в трактате о нервных болезнях: «Избыточное количество жира, несмотря на всю его мягкость, может оказывать давление на нервы и вызывать хроническое онемение» , а расслабленные волокна, в свою очередь, могут давать жиру доступ к нервам. Главное, что ослабляет «очень толстые» тела, это потеря «вибрации» , отсутствие «тонуса» , значительная нехватка реакции . В конечном счете такие физические особенности приводят к импотенции. Отсюда
внимание к тому, что в ту пору считалось самым ужасным: к утрате половой функции и реактивной способности.
Шарль де Пессоннель, например, в конце XVIII века упоминает «тяжеловесных» голландцев и ругает «ужасную сырость этой страны, расслабляющую ткани, а также сыры и прочую молочную пищу, создающую большое количество влаги в организме, употребление пива, поражающего нервы» . Луи Лепек де ла Клотюр в 1770-х годах описывает провинциальных толстяков, встреченных им во время путешествия по городам и весям Нормандии. Целью его странствий было изучение влияния ветра и туманов, болот и ила, исследования «воздуха и местности», что можно назвать отголосками учения Гиппократа, однако здесь это более обстоятельный подход, основанный на теории волокон и принципов реактивности . Лепек сравнивает физическую форму населения с географическими особенностями местности, сопоставляет фигуры и условия обитания, соединяя в своих исследованиях землю, флору, фауну, обращая внимание как на силуэты, так и на влияние почвы и климата. Вот всего один пример: различия между жителями нормандских городов Руана и Кана. Первые живут «в мягком и влажном климате», едят слишком много «сливок, сливочного масла, сахара», поэтому их волокна «деликатны и слабы»; они «рано полнеют» и становятся «болезненными, толстыми и тяжелыми» . Вторые, живущие в более сухом, «менее туманном» климате и ведущие «более умеренный» образ жизни, сохраняют свою «природную силу» и не имеют «лишнего веса» . Основное же различие в следующем: «самая главная причина закупорок», нарушений функций внутренних органов, лишнего веса и отеков заключается «в сухих веществах» тела, в извечном расслаблении волокон и нервов.