Высказав все это единым духом, граф Сен-Жермен повернулся к двери, закрыл ее и исчез.
Господин де Морепа был минут десять в шоке, затем вновь овладел собой и, обращаясь к госпоже д'Адемар, сказал: Однако каков наглец! Я сейчас кое-кому его отрекомендую.
Он позвал своих людей, распорядился схватить графа, но его и след простыл».
Таинственное исчезновение
Вена. Дворец Бельведер. Южный фасад
Пять минут спустя они были в Федаль-хофе, но комната Лейбница была пуста.
Никто не знал, когда «американский джентльмен» вернется. Не было следов багажа, кроме небольшого металлического сундука. Время близилось к ужину. В голове Греффера звучала
мысль о том, что нужно сходить к барону Линдену. Встретившись в «Энте», они вместе отправились на Ландштрассе, куда нечто, похожее на смутное предчувствие, их торопило.
«Лаборатория была открыта, и они вскрикнули одновременно: Сен-Жермен сидел за столом и мирно читал большую книгу Парацельса. Они стояли на пороге и молчали. Таинственный гость медленно закрыл книгу и также медленно встал. Те прекрасно знали, что именно Чудесный человек им явился. Описание служащих конторы лишь отдаленно напоминало действительность. Как будто величественная аура окружала его целиком. От него исходило и держалось в воздухе царственное достоинство. Оба мужчины стояли в молчании. Граф пошел им навстречу, и они зашли. Затем, простыми словами, без формальностей, удивительно гармоничным и звучащим из глубины души тенором, он сказал Грефферу по-французски: У Вас для меня рекомендательное письмо от господина де Сейнгалта. В этом нет нужды. Этот господин барон Линден.
Я знал, что вы оба будете здесь сейчас.
У вас есть второе письмо для меня из Брюля. Но художника спасти нельзя легкое задето. Он умрет 8 июля 1805 г. (Речь шла о брате Казановы, художнике Жаке-Франсуа, умершем в Брюле в 1805 г.) Человек, который сейчас лишь ребенок и которого зовут Буонапарте, будет тому косвенно виной. А теперь, господа, я знаю к чему вы стремитесь чем могу быть полезным? Говорите.
Но говорить мы не могли. Тогда Линден выдвинул небольшой столик, достал из шкафчика сладости, поставил их перед гостем и спустился в подвал.
Жестом граф усадил Греффера, уселся сам и сказал: Я знал, что Ваш друг Линден выйдет, он вынужден был это сделать.
Я хочу услужить Вам одному. Я знаю Вас от Анжело Солимана, которому я оказал услугу в Африке. Если Линден вернется, я его вновь отправлю. Греффер пришел в себя, но тем не менее был слишком шокирован, чтобы ответить иначе, чем: Я понимаю, у меня есть предчувствие.
Между тем Линден вернулся и поставил две бутылки на стол. Сен-Жермен улыбнулся с невыразимым благородством. Линден предложил освежиться. Улыбка графа превратилась в смех.
Скажите мне, сказал он, есть ли на земле человек, который видел бы, как я ем или пью? и, указывая пальцем на бутылку. Этот токай не прямо из Венгрии: он послан моей подругой, великой Екатериной Российской. Ей так понравились картины больного художника о битве при Медлинге, что она ему прислала целую бочку этого вина. Греффер и Линден были в изумлении: вино было куплено у Казановы .
Граф попросил принести все для того, чтобы писать, что Линден и сделал. Чудо-творец разрезал лист бумаги на две одинаковые части, положил их рядом, взял перо в каждую руку и стал писать одновременно двумя руками по полстраницы, расписался и сказал: Вы собираете автографы вот два одинаковых текста. Друзья воскликнули: Волшебство, ибо оба почерка были абсолютно идентичными: разницы никакой не было.
Граф улыбнулся, наложил оба текста друг на друга и приставил их к окну: казалось, здесь был только один лист экземпляры были настолько же похожими, насколько могут ими быть два оттиска одной гравюры. Изумленные свидетели молчали.
Граф сказал: Я хотел бы, чтобы один из этих листов был передан как можно скорее Анжело. Через пятнадцать минут он выйдет вместе с князем Лихтенштейном; посыльному будет передана маленькая шкатулка.
Затем постепенно граф принял торжественный вид. В течение нескольких секунд он был твердым как статуя. Его неизменно живые глаза стали тусклыми, без огня и цвета. Вскоре он снова ожил. Рукой он обозначил свой уход, затем сказал: Ухожу. Вы меня увидите еще раз. Завтра ночью я уеду. Я крайне нужен в Константинополе, затем в Англии, чтобы подготовить два открытия, которыми будут пользоваться в будущем железные дороги и паровую машину. Они понадобятся Германии. Постепенно времена года будут меняться, сначала весна, затем лето. Именно постепенная остановка времени обозначает конец цикла. Я все это вижу. Поверьте, ни астрологи, ни метеорологи ничего не знают. Нужно учиться в пирамидах, как я это делал. К концу века исчезну из Европы и уеду в пределы Гималаев. Я буду там отдыхать: мне нужно отдохнуть. Ровно через восемьдесят пять лет люди вновь вспомнят обо мне. Прощайте, я вас люблю
Торжественно сказав эти слова, граф повторил знак рукой, а оба адепта, опустошенные силой дотоле неизвестных впечатлений, вышли из комнаты в неописуемом смятении. В то же время начался сильнейший ливень, прогремел гром. Не думая, они вернулись в лабораторию, чтобы спрятаться от дождя, открыли дверь Сен-Жермена там больше не было