Я присела за стол к мужу.
Ваше Сиятельство,
Его Cветлость легко прошелся пальцами по мокрым складочкам, толкнулся пальцами внутрь. Я увернулась. Он хмыкнул.
Высота кровати была не слишком удобной для его роста: на коленях высоковато, стоя слишком низко. Он снова присел и вогнал член в лоно. Я удовлетворенно застонала, но он тут же вышел, и не обращая внимания на мое недовольное попискивание, за подмышки закинул меня глубже на кровать, а потом снова вошел в меня, оседлав мои бедра и сжав коленями талию.
Наклонился к ушку:
Что, капризуля, так хорошо?
О, да! Да! Хорошо! Митенька!
Ему было очень тесно между моих сведенных ног. Он с трудом проталкивался, похрипывал от удовольствия. Сводил и разводил мои ягодицы, сжимая и растягивая вход в лоно.
У меня тут такой вид открывается! возбужденно пророкотал он.
Я представила себе, как его крупный член растягивает складочки и блестящий от смазки, то выходит, то входит во влагалище.
О-ооо! меня пробило от этой воображаемой картины. Ой-ой А-ааах. Митя а-ааа.
Я кончала, и каждое его движение действовало как электрический разряд. Это было слишком слишком хорошо.
Митя, замри
Он вогнал член до упора и остановился. А я чувствовала, как сокращаются стенки влагалища и обжимают гостя, как он подрагивает от возбуждения, и меня затопила новая волна оргазма.
Я закричала, и Митя не выдержал, сделав еще несколько движений, тоже начал кончать.
Ну да, как всегда с ором и матами.
Его светлость упал на меня, придавив своим немалым весом. Но мне было хорошо, я и так была жидкой лужицей, и от того, что меня расплющил муж, особо ничего не поменялось. Мне было, пи**ец, как хорошо.
Его светлость плющил меня всего секунд пять, я даже дыхание потерять не успела. Сгреб меня, целуя куда попало, тискал как плюшевую игрушку.
Детка, до чего же ты сладкая. У меня от тебя разум уносит.
«Крышу сносит, перевела я для себя. Можно подумать, мне не сносит. Я вообще в него влюбилась в рекордно короткие сроки. И ничего, не жалуюсь».
Мы переместились в купель.
Детка, я так странно себя чувствую. И как девка продажная, что готов за твои богатства отдать всего себя и целиком, и по частям. И как мальчишка, что впервые познал женщину. Я тебе все отдам, проси, что хочешь.
У меня от его сумбурных, глупых слов слезы затуманили глаза. Я искаженно видела его почти безумный взгляд, с надеждой что-то высматривающий в моем лице.
И я решила сейчас или никогда и рассказала о своем попаданстве. Уже потом, позже он расспрашивал меня, и я рассказывала о своей жизни до него. А сначала я рассказала, как попала в прощальное путешествие с любовником, как он пытался убить себя, а я попыталась его спасти, и сама утонула.
Рассказала, как очнулась притопленная вместо океана в ванной в родном доме экс-Саши. Как хотела соблазнить Его Сиятельство и получить со всеми потрохами, и как попалась в его сети сама.
Тебе не нужно покупать меня, и не нужно продавать себя. Я когда-то мечтала о таком муже, как ты, пока жизнь жестоко не показала мне, что это глупые мечты. А теперь, оказывается, все это возможно с тобой. Я твоя, а ты мой, если сейчас ты не откажешься от меня из-за того, что я не та Саша.
Его Сиятельство слушал меня с прикрытыми глазами. Внимательно и бесстрастно. Я уже начала сожалеть, что решилась открыться, и уже ожидала самого худшего.
Правда, кроме того, что Его Сиятельство просто загонит в монастырь, ничего хуже придумать не могла, не казнит же он меня. Хотя была мысль, которую я гнала от себя, что может быть еще хуже: он может отдать меня в Тайный приказ, вернее, здесь была Тайная канцелярия. А уж застенки этих организаций: что Тайного приказа, что Тайной канцелярии, что ФСБ мало чем отличаются.
Наконец, я досказала и замолчала.
Зачем ты мне рассказала?
Потому что мне тесно в этой Саше. С тобой я хочу быть собой. В моей прежней жизни я не встречала таких мужчин, как ты. Были богатые, щедрые, но никто не был таким бесстрашным, не отдавал себя, не открывался. Ты огромный, сильный, но не боишься показаться слабым. Ты хозяин, ты господин, и не боишься мне подчиниться, попасть в зависимость.
Ты много знаешь о мужчинах. Ты была куртизанкой?
Я засмеялась.
Нет. Я могла содержать себя сама, и очень неплохо. У меня было все необходимое для комфортной жизни, и даже немного больше, но жизнь мне показала, что не будет любви, и не будет семьи. И я решила жить только для собственного удовольствия.
Я все еще не могла по его лицу понять итог.
Пока рассказывала, я прижималась к нему и заглядывала в лицо. Он не отталкивал, но словно застыл, был неподвижен.
Митя, ты за первые сутки вернул мне меня, мою веру
е*ал все, что движется. А я решила, что буду е*ать с комфортом того, кто мне нравится, и как мне нравится, того, кто мне этот комфорт предоставит. Как сказали бы бабки с лавочки потеряла всякий стыд.
Какие бабки?
Я фыркнула.
В огромном городе нет завалинок, как в деревне. Старухи, многие из которых приехали когда-то в город из села, сидят на лавочках перед входом в дом и перемывают всем жильцам косточки.
Перед доходными домами, где много жильцов?