Сильные не убивают, книга 2
Глава 1 Соль. Едины, как свет и тень
Прибыли все три сестры Ленни, каждая с многочисленным потомством. Теперь из сумасшедшего детского дома на работе я возвращалась в сумасшедший детский дом дома. Раньше я наивно думала, что нет ничего хуже орды маленьких снага, потому что мне не доводилось жить с ордой маленьких кхазадов. Впрочем, сначала они мне даже понравились кхазадики аккуратные, чистенькие и тихие. Очень тихие, заразы. Я вообще не слышала, что эти паршивцы делали с моими вещами, пока они сами с гордостью не продемонстрировали замечательную модель парусника, на сооружение которой ушли мои спортивные приблуды, новенький кожаный рюкзак и последняя чистая футболка, а иллюминаторы были изготовлены из стекол моднейших черных очков, на которые я месяц зарабатывала честным воровством.
А впрочем, парусник получился зачетный, что уж там. Он прошел течение реки Поронай до самого слияния с морем. Почти сам всего два раза пришлось выталкивать его палкой из нагромождений плавучего мусора.
Ладно, нашествие детей вполне можно пережить. Да все, в принципе, можно пережить. Даже ежедневные просьбы Катрины: «Соль, милая, сбегай в эту грязную харчевню и скажи им, что своим убогим конфи они меня просто убивают, а соус песто вкусом, запахом и консистенцией напоминает болотную тину». «Грязная харчевня» это один из лучших ресторанов города. Мадам Кляушвиц приняла тяжелое решение на собственной свадьбе не готовить и заказать кейтеринг. Сама она ходить в ресторан брезговала и посылала обратную связь через меня. Когда я появлялась на пороге ресторанной кухни, повара дружно принимались стонать, даже не выслушав мое «мадам велела передать» Я сочувствовала им всей своей снажьей душой. Вам когда-нибудь приходилось готовить еду для профессионального повара? По сравнению с этим моя работа выглядит не такой уж опасной и даже отчасти скучноватой.
С розовым платьем подружки невесты и туфельками на каблуках я тоже смирилась. Поорала, покидалась на стену и смирилась. В конце концов, оно придает моей оливково-зеленой коже неповторимый оттенок хлебушка, забытого на месяц в теплом и влажном месте, а смелый вырез изящно подчеркивает полное отсутствие груди она вообще-то есть, но платье ее волшебным образом крадет. Но это же только на один день! И почти никто меня в этом не увидит. Всего-то три нет, четыре сотни гостей. А потом любой желающий на фотографиях в социальных сетях. И в городской хронике. И на билбордах с объявлениями о счастливом событии.
К тому же я могу просто сделать вид, что я это вовсе не я. Особенно когда буду произносить поздравительную речь под прицелом десятков смартфонов В общем, переживать совершенно не о чем.
Свадьба должна была пройти по илюватарийскому обряду, и хотя в Поронайске имелись священнослужители этой конфессии и из людей, и из кхазадов, мадам Кляушвиц решила, что ее должен венчать мастер-друид. Какая удача таковой на Сахалине наличествовал! Более того, он, вернее, она жила через двор от счастливой и на редкость энергичной невесты.
Токс вежливо, но твердо заявила, что это, к сожалению, невозможно: на период ссылки Круг официально запретил ей представлять Инис Мона как в дипломатическом, так и в религиозном отношении. Но не думаете же вы, в самом-то деле, что вердикт одной из самых могущественных организаций мира остановит мадам Кляушвиц, когда ей надо, чтобы ее свадьбу соседи вспоминали годами? Она написала на Авалон прошение. Не знаю уж, какие она привела аргументы, однако ответ гласил, что по такому чрезвычайно важному поводу в порядке исключения Токториэль Келенлассе дозволяется провести свадебный обряд.
Токс может быть бывшей и будущей наследницей Инис Мона, но противостоять охваченной свадебной лихорадкой мадам Кляушвиц не способна ни она, ни ее скрытое от мирской суеты королевство.
Кажется, я наконец поняла, почему у них тут не случилось нормальной человеческой революции 1917 года. Катрина Кляушвиц тогда еще не родилась, но была же у нее, наверное, бабушка. Вижу как наяву: распаленная толпа бежит штурмовать царский дворец и навстречу им выходит мадам Кляушвиц-тогдашняя. Скрещивает руки перед могучей грудью, смотрит с ярко выраженным неодобрением и вопрошает: «Что это вы тут, позвольте поинтересоваться, устроили?» Матросы и рабочие
одними глазами. Вид у него страдальческий, словно он проглотил ежа. Рядом с ним Сергей удивительно хорошенькая в голубом платье.
Музыка, все это время звучавшая где-то на краю моего сознания, становится слышна уже и на обычном уровне, хотя я не могу угадать, что это флейта или нежный голос.
Под белое дерево выходят мужчина и женщина. Узнаю их по запаху, потому что выглядят они совершенно не так, как в обычной жизни. Если честно, до этого момента я представить себе не могла менее романтичной пары, чем Катрина и Борхес. Но сейчас, в этом свете, под эту музыку, рядом с этим деревом они будто бы стали идеальными версиями самих себя. Он крепкий, мужественный, надежный. Она статная, нежная и бесконечно добрая. Нет, Катрина не изменилась она всегда была именно такой, только как-то оно терялось за бесконечной бытовой суетой и житейскими треволнениями. И Борхес на самом деле сильный и великодушный, просто огрубел за долгие годы собачьей милицейской службы. А теперь все то доброе, что оба они совершили, проступило в их обликах, а любовь и восхищение собравшихся здесь друзей и родных делает это сияние ярче.