Но сейчас нужно сосредоточиться на выживании. Первая плавка Сумеречной стали станет важным шагом к этой цели.
Ну что, приступим к историческому моменту? спросил я, оглядывая собравшуюся команду.
Арсеньев кивнул, отходя от проверенных в десятый раз рун:
Всё готово. Осталось только загрузить породу и начинать.
Я повернулся к Надежде Кронгельм, которая брезгливо оглядывала окружающую обстановку. Изящная аэромантка явно не в восторге от предстоящей работы её обычно безупречная причёска уже пострадала видимо в процессе подготовки к плавке, а на лице читалось плохо скрываемое страдание.
Надежда, вы готовы?
О да, конечно, она попыталась улыбнуться, но получилось скорее похоже на гримасу. Хотя должна заметить, что в описании моих обязанностей в Угрюме не упоминалось превращение в кузнечных дел подмастерье.
Зато какая история для мемуаров, подмигнул я. «Как я, преподаватель риторики, плавила легендарный металл».
Женщина фыркнула:
Если мои ученицы узнают, в каких условиях я работаю Боже, мой маникюр!
Она с ужасом уставилась на свои руки, где действительно пострадало несколько ногтей от подготовительных работ.
Не волнуйтесь, после Гона открою салон красоты специально для вас, пообещал я, стараясь сохранить серьёзное выражение лица.
В дверях появился Тимур Черкасский. Пиромант окинул взглядом плавильню и направился к своему месту.
Извините за опоздание, смотрел, как Евдокимов обучал рекрутов Ракитина основам обращения с автоматами.
Как успехи? поинтересовался я, пока рабочие под руководством Василисы загружали отобранные куски породы в тигель.
Половина ещё путает обойму с магазином, пожал плечами Черкасский, но для крестьян прогресс неплохой.
Рубиновый тигель, установленный на специальной платформе, медленно наполнялся серой породой с прожилками Сумеречной стали. Вес набирался внушительный даже четверо здоровых мужиков с трудом ворочали особо крупные куски.
Хватит, скомандовал я, когда тигель заполнился на три четверти. Больше не стоит, для первого раза достаточно.
Вершинин с помощниками навалились на рычаги подъёмного механизма. Скрипнули блоки, натянулись канаты. Платформа с тиглем медленно поползла вверх, а затем по направляющим переместилась к жерлу печи.
Осторожнее! крикнула Мария Сомова, волнуясь. Если уроните, второго такого тигля у нас нет!
Не учите учёного, пробурчал один из рабочих, но хватку ослаблять не стал.
Наконец массивный сосуд опустился в специальное гнездо внутри печи. Я проверил положение идеально по центру, как и должно быть.
Закрываем! скомандовал Арсеньев.
Тяжёлая крышка с лязгом опустилась на место. Вершинин пробежался по периметру, проверяя герметичность.
Можно начинать, доложил он.
Я кивнул Черкасскому:
Тимур, первый этап равномерный прогрев до тысячи градусов. Не спеши.
Пиромант сосредоточенно кивнул
и положил ладони на специальные рунические пластины у топки. Воздух вокруг него задрожал от жара, и в глубине печи зародилось оранжевое пламя.
Надежда, ваш выход! Равномерный поток, без рывков.
Аэромантка вздохнула, словно приговорённая к казни, и начала работать. Серебристые пряди в её тёмных волосах взметнулись от магических потоков, а изящные пальцы выписывали в воздухе сложные пассы, направляя воздух через боковые каналы в топку.
Я чувствую себя живым кузнечным мехом, пробормотала она. В Смоленской академии нас учили создавать воздушные барьеры для защиты от пуль, а не это.
Зато практическое применение магии, заметила Василиса, наблюдая за процессом сквозь прозрачные стенки тигля. Температура растёт равномерно.
Прошло минут пятнадцать. В плавильне становилось всё жарче, несмотря на отводящие тепло руны. Надежда уже промокла от пота, но продолжала поддерживать воздушный поток.
Тысяча градусов, доложил Арсеньев, сверившись с измерительными артефактами. Порода начинает нагреваться.
Тимур, теперь постепенно поднимаем до тысячи девятисот. Надежда, усильте поток на двадцать процентов.
Ещё больше взвыла аэромантка. Я же не паровая машина! И вообще, у меня платье прилипло к кхм, спине самым неприличным образом!
Но воздушный поток усилился. Пламя в печи из оранжевого стало жёлто-белым, потом начало отдавать в синеву. Температура неумолимо ползла вверх.
Тысяча пятьсот тысяча шестьсот считывал Арсеньев.
Через рубиновую стенку я видел, как в тигле происходят изменения. Серая порода оседала, уплотнялась, а наверх всплывал серебристо-синий металл с характерным отливом.
Смотрите! воскликнула Мария. Шлак действительно идёт вниз!
Тысяча восемьсот тысяча восемьсот пятьдесят
Металл в тигле начал издавать низкое гудение, едва различимое за рёвом пламени. Серебристая поверхность подёрнулась фиолетовой дымкой.
Есть! Тысяча девятьсот! объявил артефактор. Держим температуру!
Следующие полчаса тянулись мучительно долго. Черкасский стоял неподвижно, весь в испарине от напряжения. Кронгельм уже не жаловалась все силы уходили на поддержание воздушного потока. Остальные напряжённо следили за процессом.
Фиолетовое свечение усиливается, прошептала Василиса. И это гудение Я его костями чувствую.
Она была права. Низкочастотная вибрация проникала в самую глубину тела, резонируя с чем-то первобытным.