Вот Гарри и уносился туда, едва доев кашу. Оближет ложку, положит в опустевшую тарелку, крикнет «папа, мама, я поел!», и только его и видели. Усвистывал со всех ног и восторгов, спеша на встречу с друзьями, коих было десятка два. Все одногодки плюс-минус, кто-то старше, кто-то младше, в общем, почти одной возрастной группы с Гарри. Но были там и старшие, по тем или иным причинам освобожденные от занятий в школе, но чаще на каникулах. Подросткам, конечно, нужны горизонты пошире, но были и те, кто не особо стремился сбиваться в стайки и кружки по интересам, а предпочитал тихо посидеть в беседке с книжкой или поиграть с малышней, великодушно изображая дракона, в которого он, подросток, недавно научился превращаться.
Один из таких юных драконов был старшим братом Гарри, звали его Михаэлем. Худой, нескладный русоволосый паренёк питал к Гарри теплые, нежно-братские чувства. Он и звал Гарри так братишкой. Был он сыном Анны, и её маленького воспитанника воспринял именно как братика. С точки зрения четырехлетнего Гарри Михаэль был ужасно взрослым целых четырнадцать лет! Даже странно порой бывало, чего же он с таким малышом возится? Но стоило Гарри хоть на миг задуматься, как Михаэль тут же хватал его и, шутливо тряся, притворно-сердито выговаривал ему:
Ты же братишка мой, как же с тобой не возиться?!
Наверное, благодаря высказываниям Михаэля и наличию любящих родителей Гарри вскорости и забыл, что он сирота. Да и как считать себя
сироткой, если и мама с папой есть, и брат старший имеется. А что они неженаты, Румпель с Анной, то где об этом сказано? Живут вместе в одном доме, едят за одним столом вещи достаточно очевидные для ребёнка, из тех, для которых не требуются какие-то объяснения.
Робин слово своё сдержал, начал наведываться на землю бренную, к людям присматриваться. Находил проблемного, обиженного, брошенного (нужное подчеркнуть), втирался-внедрялся в человека и его проблему, назывался Джародом и помогал. Со временем он настолько сросся со своим альтруизмом, что практически стал радаром, антенной, спутниковой связью (опять-таки нужное подчеркнуть) и начал в буквальном смысле перенимать все чувства снизу С земли, то бишь.
Ну и начуялся. Проснулся Гарри посреди ночи от голосов из трапезной. Говорили папа и Робин.
И не мечтай! Не стану я Гарри будить.
Румб, ну пойми, это волшебник, как и он, и ему тоже четыре года.
Не пущу! Унеси ребёнка!..
Вот тут Гарри и не выдержал. Вылез из постели и поскакал в трапезную, снедаемый понятным любопытством. Вбежал и с трепетом уставился на закутанного мальчика на руках Робина. Огромные испуганные синие глаза с непросохшими слезами, влажные от воды темные волосы Стало очень тревожно.
Ой, привет. Ты кто? растерянно прозвенел Гарри.
Закутанный в одеяло мальчик жалобно захныкал. Робин прижал его к груди и, укачивая, мягко пояснил:
Он не разговаривает, Гарри.
Что значит «не разговаривает», разве ему не четыре года? насторожился Румпель.
Его родители в психушке, бабка безумная какая-то, а дед вон, утопить его пытался, с пирса спихнул. Ребёнок чуть не утоп, да я его почувствовал. Румб, в последний раз прошу, прими Невилла ненадолго, пока я с его дедом не разберусь.
Гарри опередил Румпеля, не дав ему и задуматься, подошел и взял Невилла за руку, благо что Робин с ним на стуле сидел.
Ты Невилл, да? Не бойся, пожалуйста, здесь тебя никто не обидит. Меня зовут Гарри, Гарри Кобольд.
Синие глаза встретились с зелеными, и Невилл, маленький, запуганный и забитый безумным дедом, впервые за долгое время несмело улыбнулся. Улыбнулся и Робин, выпутав Невилла из одеяла, поставил мальчика на пол. И тут даже у циничного по сути Румпеля перехватило дыхание, ибо Невилл не умел даже стоять в свои четыре года он крепко держался за стул, чтобы устоять
Дедушка, значит, да? зашипел Румпель, тихо закипая от бешенства. Ну-ка, покажи мне этого дедушку
Когда в трапезную залу вошла Анна, получившая сигнал от Робина и Румпеля, то её взгляду предстал Гарри, помогающий гостю сделать первые шаги.
Не бойся, Невилл, я тебя держу Ну давай, ещё один шаг, и ещё
Лицо Гарри сосредоточено, взгляд пристальный, внимательный, а шаги Невилла всё крепче и уверенней. И, к сожалению, это подтверждено практикой, свои первые шаги Невилл не забудет. Никогда.
4. Дар надежды
Дед, блин, ты совсем охренел? Это-то зачем? от шока у Румпеля аж руки опустились. Робин молча и тяжело повел желваками.
Он же сквиб! скрипуче и мерзко каркнул дед. Презренный, ничтожный, гадкий сквиб, позорящий честь благородного рода!
Руки Румпеля сами собой потянулись к дряблой старичьей шее так захотелось её пожать. И отнюдь не нежно От шеепожатия его остановил вопрос Робина.
Бабка Невилла где?
Там, где и всегда, гнусно брехнул старик, трусливо поджимая зад. Скинула на меня сквибёныша и к своим полутрупам! А мне этого сопляка пасти!.. Надоело быть в тени и на вечных птичьих правах, хочу наследство! По закону я прямой наследник своего старшего брата, а не этот вшивый жалкий сквиб!!!
Тьфу ты, дед, совсем берега потерял? желчно осведомился Робин. По закону-то как раз дети старшего брата становятся прямыми наследниками. Ты-то кто? Всего лишь младший отпрыск знатного барона