Как только Майя переступила порог, на лице парня заиграла глупая улыбка. Хозяева накрыли стол и стали угощать приезжих.
Майя сидела за столом и наблюдала за молодым человеком. Тот, слушая разговор стариков, вдруг начинал беспричинно смеяться, отчего его отвислые губы еще больше оттопыривались. Он почти не сводил с Майи своих узких раскосых глаз. Порой парень, будто хотел что-то сказать Майе, смешно выпячивал губы.
«Видать, совсем глуп», думала Майя. Она с трудом сдержала себя не расхохотаться бы.
Харатаев и Яковлев, обильно заедая водку, заговорили о государственных преступниках, политических ссыльных. С каждым годом их становится все больше и больше. Жизнь улусных голов становится хлопотной. Несколько лет тому назад на востоке, в Ботурусском улусе, княжец Сидоров со своим родственником Абрамовым прикончил политссыльного Петра Алексеева.
Вначале, когда преступник исчез, думали он обежал. А потом его сотоварищи по ссылке потребовали от властей следствия. Подозрение пало на Сидорова и Абрамова. Когда их прижали, они признались в убийстве. Весной, как сошел снег, обнаружили труп, рассказывал Яковлев-старший.
Грех-то какой! Харатаев перекрестился. И чем же кончилось дело?
Голову Ботурусского улуса господина Оросина и выборного Романа Большакова отстранили от должностей.
Напасть-то какая, сокрушался Харатаев. Вот повадились привозить их в наши улусы, как будто нет других мест.
Беседа и угощение продолжались до полуночи. Гостям постелили в средней комнате.
Майя, наслушавшись рассказов о ссыльных, вспомнила о своем учителе Аркадии Романовиче Эхове: «Где он теперь? В какой улус загнала его судьба? Жив ли?..»
Утром гости не спешили вставать. Харатаев тоже встал поздно и не поехал на службу.
Утром опять сели за стол. Майя посидела немного со всеми и ушла к себе.
Харатаеву не понравился сын Яковлева, но он все же был склонен к тому, чтобы выдать за него Майю: единственный сын у родителей, богат, отец улусный готова.
А Ульяна сидела и мысленно молила бога, чтоб и на этот раз дочь отказала жениху.
Следуя обычаю, отец и мать невесты вошли к дочери и объявили, что приехавший молодой человек хочет жениться. Согласна ли она выйти за него?
Яковлевы, отец и сын, остались в комнате вдвоем.
Ну как, сын мой, понравилась невеста? спросил Яковлев-старший. Яковлвев-младший глупо улыбнулся, обнажив крупные желтые зубы. Ну, чего молчишь? зашипел старик.
Да, нравится.
Старик не допускал и мысли, что девушка решится отказать его сыну. Наоборот, он боялся: сыну не понравится невеста, и тот заартачится. Услышав мнение сына, он подумал: «Ну слава богу, сыграем свадьбу и делу конец».
Семен Иванович и Ульяна вышли из комнаты дочери не скоро. Вид у хозяина был расстроенный, он старался не смотреть на отца жениха. Старик Яковлев догадался, что невеста отказала, но продолжал сидеть не двигаясь и, гордо подняв голову, ждал, что скажет Харатаев.
Ну, что сказала ваша дочь? спросил
он наконец.
Она не согласна выдавил из себя Семен Иванович.
Яковлев вскочил с орона , лицо его побагровело. Все еще не веря своим ушам, он переспросил:
Как не согласна?..
О, с какой бы радостью Семен Иванович сообщил о согласии дочери! Но пришлось ему только разочарованно развести руками.
Я и моя жена хотели бы с вами породниться, но У него чуть не вырвалось, что дочь назвала жениха лягушкой.
Яковлев начал быстро одеваться. Сын продолжал сидеть, вертя большой продолговатой головой.
Отец, застегивая шубу, крикнул:
Одевайся, Федорка, поехали домой!..
Харатаев попытался немного сгладить впечатление:
Не надо обижаться. Ведь такое нередко бывает. Девушки народ капризный.
Яковлев, задыхаясь от гнева, посмотрел на него налившимися кровью глазами:
Во всем улусе нет такой почтенной семьи, как наша. И лучшего жениха не сыскать. А ваша дочь его отвергла. Уж не собирается ли она выйти за русского генерала?.. Или за батрака? От такой всего можно ожидать!..
Как только Яковлевы уехали со двора, Майя опять пошла в юрту к батрачкам.
Ну что, Майя, свадьба будет? окружили ее девушки.
Нет, не будет, улыбнулась Майя.
Эх ты, гадалка! Кэтирис с упреком покосилась на Феклу. Слышь, Майя, она вчера вечером еще раз наворожила выйти тебе замуж. И батрачка, одевшись, выбежала из юрты гнать смет на водопой.
На этот раз я отказала им. Едва ли еще сунутся, расхохоталась Майя.
III
Приближалась весна. Снег осел, потемнел. На берегах Лены образовались разводья. Начался перелет гусей и уток, зазеленела трава. Могучая река, взломав льды, с яростью понесла их по течению и затопила низкие острова.
Когда зацвели подснежники, Яковлев начал сев. Он всегда начинал сеять в николин день. Батраки с почерневшими лицами и воспаленными от бессонницы глазами пахали деревянной сохой влажную землю, выбиваясь из сил. После сева он продолжался десять дней стали обновлять городьбу вокруг сенокосов.
Хозяин ходил, как туча, хмурый, раздраженный. С каждым годом он становился все жаднее и жаднее. Во всем улусе не было богаче его, но ему все было мало. С весны велел очистить от тальника места, на которых никогда не заготовляли сено, и заставил потом скосить там траву. Раньше он редко появлялся на сенокосах, а теперь не вылезал оттуда, браня батраков, что работают лениво.