Чудес не бывает. Кто-то должен был наконец сказать, что дискуссии в большевистской партии 20-х годов были куда более умны, интеллектуальны и политически толковы, чем их аналог в постсоветской Москве. Левин говорит об этом без упрека, доказательно, с сознанием превосходства. Как и почему превосходство утрачивают - описано в его книге. Историк начинает процесс реабилитации советского феномена - не в качестве цели, а в роли культурного навыка. Помимо прочего - политической библиотеки великих решений и прецедентов на будущее.
Предисловие
Обе стороны заплатили за это высокую цену, сведя на нет шансы понять как самих себя, так и окружающий мир. Советский Союз, искоренявший свободу социальных, политических и исторических исследований, понес и наиболее ощутимый ущерб. Идеологическое безумие с его склонностью к крайностям обошлось СССР слишком дорого, когда речь займа о способности контролировать свою внутреннюю - и мировую - реальность, отвечая на стратегические вызовы.
В 1960-х и 1970-х гг. советским руководством были установлены рамки для исследований и дебатов, особенно в отношении того, что допустимо публиковать, а что - нет. Создавались сильные исследовательские институты, которые дали возможность правителям страны изучать внешний мир. Статистика США и всевозможная информация об Америке были доступны исследователям в силу демократического устройства этой страны, что очень помогло Советам, особенно с 1960-х, когда они начали использовать эти данные. В целом эксперты давали своим руководителям довольно точную картину происходящего как во внешнем мире, так и внутри России. Что с этим знанием происходило потом, зависело от степени консерватизма руководителя, но это - другая история. Как бы то ни было, СССР всегда вовремя разыгрывал карту «мирного сосуществования» и снижал напряженность. Осознавая свое отставание (особенно под конец), советский режим отыскивал ту политику, которая отвечала бы реальному положению вещей.
В США независимое исследование или альтернативные идеи не примут в расчет всего лишь на том основании, что их где-то преследуют или клеймят. В конце концов свобода обнародовать критическое исследование - это еще не все. Всегда возникает вопрос: кто на него обратит внимание?
Некоторые исследования послужили защитой от сомнительных политических идей и недоразумений, признанных правдивыми на том лишь основании, что они родились в так называемом свободном мире. Приведем один пример, которого будет достаточно.
Группа специалистов, анализировавших работу секретных служб США, утверждала, что такие организации, как ЦРУ (и в свою очередь властные круги, зависящие от него) неверно оценивали сильные и слабые
г.: «Спросите себя сами, что из прошлого вам дорого, что должно быть продолжено, оставлено, что поможет вам встретить будущее... Если в прошлом не содержится ничего позитивного, тогда нет и будущего, и остается только «забыться и заснуть». Будущее без прошлого не является исторической судьбой России. Те, кто хотят стереть историю XX века, века больших катастроф, должны также попрощаться и с великой Россией» .
К этому суждению мы еще вернемся. Сейчас следует подчеркнуть существенную деталь: любая попытка объективной оценки истории и ее описания - дело тяжелое, поэтому крайне желательно, чтобы она (оценка) производилась беспристрастно и без эмоций. Когда автор заявляет, что готов предложить вниманию читателя то или иное исследование, ему необходимо сделать оговорку: даже самые искренние благие намерения не гарантируют успеха. На этом пути всех нас подстерегают ловушки: выбор определенных источников информации, уровень профессионализма, личные склонности и дарования автора, а также бесконечно сложная вязь исторических реалий, многочисленных, подвижных, неоднозначных, сопротивляющихся выстраиванию в понятную схему.
Но другого пути нет. Если историки не станут совершать новые и новые попытки, то они никогда не напишут правдивой истории. В этом случае человечество обречено внимать одним и тем же сказкам, смотреть повтор одной и той же хроникальной ленты, раз за разом прокручиваемой на бесконечно длящемся круглосуточном киносеансе.
Часть первая. Режим и его душа
Введение
Во-первых, потому что в это время страна жила в драматическом напряжении, не оправившись от последствий Первой мировой (1914-1918) и Гражданской (1918-1921) войн.
Во-вторых, недолговечный период новой экономической политики (НЭП), сменивший период так называемого военного коммунизма, восстановил только минимальный уровень физической (биологической) и политической стабильности. Этого уровня было явно недостаточно для того, чтобы сбалансировать жизнь внутри страны и ответить на вызовы внешнеэкономической политики, обозначившиеся на горизонте.
Стремительный запуск пятилетних планов (пятилеток), созданных на основе директив XV съезда ВКП(б), положил начало цепи неожиданных важных событий.
В первую очередь таким событием стал сталинский «большой скачок», казавшийся особенно поразительным на фоне глубочайшего экономического кризиса, охватившего США и Европу, но будто бы остановленного у границы СССР.