Едва зашло солнце и землю окутали сумерки, Довгань незаметно вышел из дому.
С первых дней фашистской оккупации он с тяжелым сердцем следил за тем, что происходило вокруг. В укладе всей жизни села произошли какие-то ужасающие перемены, как будто ожили странички школьного учебника истории средних веков. Людей снова гоняли на панщину. А как еще иначе назовешь работу в земхозе, в этом «земельном хозяйстве», созданном оккупантами на базе колхоза, где никому ничего не платили, а в поле выгоняли под страхом розг и расстрела?
Возвращаясь с такой работы домой, мать молола в ручных каменных жерновах горсть украденной пшеницы. Сгодилась и старая ступа, какой крестьяне Винни-чины уже разучились было пользоваться. Теперь в ней толкли просо, чтобы получить стакан пшена. Павличане, которые даже в самые черные дни гитлеровской оккупации не теряли чувства юмора, коротко и метко говорили о своем нынешнем положении: «Ступа, жернов да беда чорна».
Эти невеселые, тревожные мысли будто подгоняли Довганя. Он быстро прошмыгнул левадами, переступил через перелаз и очутился возле хаты Коцюбинских. Его приятель Игорь, сгорбившись, сидел на завалинке. Петро подошел, опустился рядом с ним.
Мать дома?
А где же еще? В клуб теперь не ходят, на собрания тоже Где ты сегодня днем был?
Свеклу копал. Нас туда аж под лес гоняли Знаешь, сказал Довгань, а я еще пять советских газет нашел. Три вместе, а две так, по одной.
Вот здорово! оживился Игорь. Теперь мы одну себе оставим, а остальные можно в селе разбросать. Айда в хату.
Вошли в кухню, плотно прикрыв за собой двери. Игорь зажег коптилку. Петро развернул газету размером в полстраницы «Правды», датированную 2 августа 1941 года. Под заголовком «За Радяньску Україну» шла строка из стихотворения Тараса Шевченко: «И вражьею злою кровью волю оросите». Передовая статья была написана в форме обращения к населению временно оккупированных районов. Публиковались сообщения с фронтов, советы партизанам, некоторые материалы рассказывали о зверствах фашистов на нашей земле. Газету подписала редакционная коллегия в таком составе: Микола Бажан (ответственный редактор), Ванда Василевская, Андрей Василько, Александр Корнейчук.
Друзья вчитывались в каждое слово, стараясь запомнить все, что касалось борьбы в условиях фашистской оккупации.
Пусть читают Пусть люди читают! повторял Игорь, рассматривая газету. Все должны понять, что Советскую власть нельзя победить Пусть знают, что ни одному слову фашистов нельзя верить.
Но ведь в Павловке несколько сот дворов, заметил Довгань, поэтому наши пять газет капля в море.
Что же ты предлагаешь? спросил Игорь.
Может быть, нам выписать самое главное, чтобы поместилось хоть на одну страничку тетрадки? Самое главное. Каждый из нас таких листочков за одну ночь может штук тридцать написать.
Идея понравилась, и потому к работе приступили немедленно.
Однако дело пошло не так быстро, как хотелось. Просидев до полуночи, хлопцы написали
на листочках в клетку первый десяток листовок и, пройдя по селу, расклеили их.
На следующий вечер Игорь прибежал к Довганю.
Не думал, возбужденно рассказывал он Петру, что такой переполох будет в управе. На ночь назначен усиленный патруль. Будут ходить по селу. Так приказал комендант в связи с появлением листовок.
Игорь работал посыльным в сельской управе и знал все, что там происходило.
Представляешь, продолжал он через минуту, в управу попали только три листовки и одна газета. Все остальное у людей на руках. Прячут, хоть и знают, что за это их могут расстрелять. Это уже о многом говорит.
Через несколько дней Довгань побывал и у Гуменчуков. Во дворе, возле увитой диким виноградом и фасолью стены, сидел на корточках Гриша и большими ножницами резал жесть.
Поздоровавшись с Петром, Гриша пошел в сени, вынес лавку. Это был среднего роста, крепкий, широкоплечий парень. Среди Гришиных сверстников не было в Павловке парня, который мог бы помериться с ним силой.
Что делаешь? спросил Довгань.
Ведра мастерю. Нашел оцинкованные ящики из-под патронов. Не пропадать же добру!
Ну и как, получается?
Еще бы! Куда им деваться! Ведра крепкие, железные Вот только немного протекают
Зашелестели ветви в саду, и во дворе появился Милентий Кульчицкий небольшого роста, худенький парнишка, хоть и было ему уже шестнадцать лет.
Ну как? Вы уже что-нибудь решили? спросил у товарищей.
Нет, покачал головой Гриша, мы о деле еще не говорили.
Дождавшись Игоря, Гриша Гуменчук обратился к комсомольцам, что собрались в его дворе.
Нам уже и к делу приступать пора, а связей с подпольем пока что установить не удалось. Надо решить, как быть дальше?
А что, если подпольщиков нет в нашем селе, ни даже в Калиновке? спросил Игорь. Ну вот нету?!
Это невозможно, возразил Гриша. Плохо ищем.
Ну а вдруг не найдем?
Если в ближайшее время так и не найдем ниточки к партийному подполью, в раздумье сказал Довгань, тогда тогда создадим свою организацию.
Да ты хоть представляешь себе, какая это ответственность посылать людей на смерть! взволнованно сказал Игорь. Чтобы отдавать такие приказы, надо иметь полномочия