Розы на снегу
Василий ТопильскийМАРТЫНЫЧ
Мы сидим с Александром Адольфовичем Ингиненом на небольшом, густо заросшем травой курганчике. В синем мареве виднеются постройки совхоза «Новый свет», где теперь работает главным полеводом бывший командир 12-й Приморской партизанской бригады и руководитель Кингисеппского объединенного межрайонного подпольного партийного центра Ингинен. Обстоятельно, неторопливо ведет он свой рассказ:
Бывало, запряжешь в таратайку рыжего жеребца, постелешь помягче да подушистее сена и поедешь от села к селу, от колхоза к колхозу. Однажды был я в деревне Вазиково. Собрание шло колхозное, и я на нем завел речь о том, что нужно расширять пахотный клин, отвоевывать клочки земли у кустарников, оврагов, умело направлять паводковые воды. И вдруг раздается сердитый бас:
Про болота скажи! Знать, силенок нет осушить такую махину?
Вы правы, товарищ, пока у нас действительно силенок маловато, отвечаю, нужна техника, болото одной лопатой не покорить.
Уж это точно. Лопатой да тачкой его не возьмешь! загудело собрание.
Что ж получается, граждане, вновь забасил тот же голос, в одиночку к болоту не подступить. Согласен. Но теперь же мы в одной упряжке ходим, сообща работаем. И выходит, опять обходи, объезжай болото. Какие же мы тогда к черту колхозники, спрашивается?
Ну что ты, Мартын, разошелся, принялся урезонивать председатель собрания, сейчас наш разговор о посевной. Время придет, и до болот доберемся
Так в тридцатые годы встретил я впервые Мартына Ивановича Роова, человека крутого характера. Он и в колхоз вступил годом позже своих односельчан. Но, став колхозником, всей душой отдался родному делу земле. На плечах таких, как Роов, крепли и становились на ноги первые колхозы.
В тот тревожный год, когда землю нашу начали утюжить фашистские танки, я встретился с Мартыном Ивановичем Роовым у овражка. Обут он был в болотные, с высокими голенищами, сапоги, на плечах поношенный, выцветший от солнца, ветра и дождей брезентовый плащ, на голове картуз с надломленным козырьком, в руках суковатая палка.
Молча пожали друг другу руки. Присели. Закурили. Высоко в прозрачном небе прокурлыкали журавли. Мартын Иванович помахал птицам вслед.
Сделав глубокую затяжку, он закашлялся и тихо продолжил:
Извини меня, старого, Александр, но мы уж ненароком подумали, что власти нас покинули, одних оставили в беде. А ты вот, оказывается, здесь.
Не я один. Много коммунистов осталось. Будем организовывать борьбу в тылу врага. Трудно, правда, на первых порах, опыта никакого.
А вы поближе к людям, а то затерялись в лесах-болотах.
Конспирация, не найдя более простого слова для объяснения, сказал я и спросил: А сам-то теперь что делаешь, какое настроение у односельчан?
Дело наше простое, ответил Роов, хлебушком, картошкой, капустой запаслись, сенца накосили для коровушек.
А как же оккупанты? Они ведь реквизируют все это.
Мартын Иванович тихо рассмеялся:
Уж как-нибудь у себя в доме мы можем припрятать. Ни с какой собакой не разыщешь. А я в настоящий момент странствую по району. Мужики вот дали в руки палку и сказали: «Ты, Мартыныч, по службе был ближе к районным руководителям, с партийными товарищами встречался. Вот и ступай разыщи их, спроси, как себя вести при чужеземцах.» Третий день в поисках этой самой
Конспирации, подсказал я. И мы громко рассмеялись.
Мартын Иванович смастерил перекладинку, подвесил над костром котелок с водой, бросил в него картошку. Потрескивали сучья хвороста, легкий дымок стелился по овражку. Пригревало сентябрьское солнце. Нескошенные травы пожелтели, пожухли, местами полегли. Осень с каждым днем все больше вступала в свои права.
Пробуя горячий картофельный суп, Мартыныч говорил:
Не подумай, Александр, что я против этой самой конспирации. Вовсе нет. Я понимаю, в таком деле не развешивай
уши, не откровенничай с каждым встречным-поперечным. Но и сторониться людей нельзя. Надо сообща на врага навалиться. Кто с чем одни с оружием, другие да мало ли что может выдумать народ.
И созрел у нас тогда план, который крепко помог партизанам.
В ожидании своей очереди они рассаживались на скамейки, что крепко-накрепко пристроены вдоль стен, дымили самокрутками, делились бедами своими. И мельник Мартыныч рядом сочувствует, запоминает, сколько в том или другом селе остановилось вражеского войска, куда путь держат, как вооружены. Богатейшую информацию со всей округи собирал Роов.
Вскоре мельница стала нашей явкой. Лучшего места для связи не сыскать. С одной стороны хуторка овраг пролег, с другой густой сосновый лес подступал чуть ли не во двор. Да и мукой Мартын Иванович снабжал отряд исправно. Завел на мельнице потаенные склады, где хранил запасы. Действовал осторожно, умно. Умел соблюсти конспирацию
Зима лютая, снежная. Лыжи достали для разведчиков, а вот маскхалатов нет. Мы к Мартынычу за советом. А он в ответ: мол, какой тут может быть совет надо сшить маскхалаты, и вся недолга. Все найдем: и материал, и портних. И нашел. Собрал женщин понадежней и попросил их сшить «мешки» для мельницы. Добротные маскировочные халаты получил отряд.