Наконец, полностью проснувшись, я сел и тут же снова лег.
Азука, прошептал я, ты чего добиваешься? Жарден убьет нас.
Она хихикнула.
Он спит, Крис. Я измотала его сильно-сильно.
Меня тоже.
Но не так сильно, как Жардена. И он не убьет тебя. Я знаю, кто из вас сильнее. Он не сможет тебя убить, даже не попытается. Мцвилили ничего не сделает. Он благородный.
Значит, нас было трое. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это.
Только не говори Новии. Она разозлится на меня. Или расскажи во всех подробностях, если тебе угодно. Азука снова хихикнула. Ты переспал со мной, чтобы она ревновала. Так Новия подумает. Я должна находиться рядом, когда ты будешь рассказывать ей, Крис. Она поцеловала меня. Я хочу все слышать.
Не будь я таким слабаком, я бы сбросил тебя за борт.
Я начал подниматься на ноги и обнаружил, что спущенные штаны по-прежнему болтаются у меня на одной щиколотке.
Ты этого не сделаешь.
Я знал, что Азука права. Она мне слишком нравилась.
Ну ладно, я любил ее. Кроме того, она спасла нас от повешения. Я заставил Азуку вернуться к Жардену и взял с нее обещание молчать о случившемся.
Я не стану его будить, прошептала она. У меня не осталось сил после тебя, Крис.
Потом я пошел на нос облегчиться. Вахтенные храпели, лежа вповалку на палубе, словно мертвецы. Вернувшись на ют, я обстоятельно поговорил со штурвальным. Убедившись, что он будет держать рот на замке,
я снова лег и спал крепким сном, пока меня не разбудило солнце.
Когда мы наконец увидели «Магдалену», она шла с захваченным испанским судном. Оно называлось «Кастильо бланко», но гамбургерами на нем не торговали. Если говорить серьезно, «Кастильо бланко» был галерой и, возможно, красивейшим кораблем из всех, виденных мной в жизни: низкобортный, с изящными обводами, с двумя мачтами и косым парусным вооружением, с длинным бушпритом, оснащенным двумя прямыми парусами. Прежде чем продолжить, я должен сказать, что это было не такого рода судно, какое представляется современным людям при слове «галера», то есть плавучая тюрьма с галерными рабами, прикованными к веслам. По бортам у нее имелись уключины и длинные весла, но сидели на них не рабы, а члены команды, причем далеко не на всех, хотя в мертвый штиль галера могла бы развить очень и очень приличную скорость, задействовав все весла. Я уже полюбил «Магдалену». Вероятно, вы успели понять это, если дочитали досюда. С «Кастильо бланко» дело обстояло иначе. «Магдалена» не вызывала у меня особо сильных чувств, пока мы не очистили днище и не установили кливер. В «Кастильо бланко» я влюбился с первого взгляда.
Жарден спустил на воду шлюпку, в которой приплыл Антонио, и мы направились к «Магдалене». Азука осталась на «Розе». Ромбо и Новия встречали меня, когда я поднялся на палубу «Магдалены». Мы взяли курс на Порт-Рояль, и я приказал Жардену следовать за нами. У меня было такое ощущение, будто я вернулся домой.
Погода стояла великолепная. Дул легкий освежающий ветерок, и солнце висело низко над западным горизонтом. Закат обещал ясную погоду на завтра. Близился штормовой сезон, но шторма еще не начались. А если и начались, то где-то далеко от нас. Я приказал одному из матросов принести кресло для Новии. Остальные стояли или сидели на планшире.
Но прежде чем продолжить, скажу еще одно: вся команда обрадовалась при виде меня, и я никогда не забуду этого. Они все столпились вокруг меня, когда я поднялся на палубу, и мы обменивались рукопожатиями, обнимались и все такое прочее. Я никогда не старался запомнить имена своих людей, но тут обнаружил, что знаю практически все. По большей части фамилии, ведь чаще всего мы обращались друг к другу по фамилии, а порой имена или прозвища. Но я почти всех мог назвать либо по фамилии, либо по имени, либо по прозвищу.
Потом Новия протолкалась ко мне, и мы обнялись и целовались чуть не целый год, и она улыбнулась мне своей чудесной улыбкой. Спустя долгое время Ромбо отвел меня на корму и приказал Дюбеку разогнать людей по рабочим местам, хотя бизань-мачтовые матросы находились в пределах слышимости, а штурвальный наверняка слышал каждое наше слово.
Ты взял на борт человека, знающего навигацкое дело, сказал я, кого-то с этой прекрасной белой галеры. Кто он?
У Ромбо удивленно округлились глаза что доставило мне удовольствие, признаюсь.
Откуда вы знаете, капитан?
Рассуждаю логически, вот и все. Я бы тоже так поступил. Так кто он такой?
Капитан судна. Он и его корабль вот вся наша добыча, но мы действительно заполучили парня, умеющего прокладывать курс. Его зовут Охеда. Ромбо сделал паузу. Поначалу он отказывался. Мне удалось уговорить его. Он все пленники находятся внизу, в цепях. Вы хотите поговорить с ним?
Я хотел, и мы велели одному из людей Дюбека привести Охеду. Он оказался ниже ростом, чем я ожидал, и держался очень прямо. Его борода и усы наверняка выглядели классно, когда он стоял на собственном маленьком юте. Но сейчас, на юте «Магдалены», они представляли собой плачевное зрелище.
Мне показалось разумным утаить от него, что я говорю по-испански. Ромбо, несомненно, разговаривал с ним по-французски, и потому я тоже обратился к нему по-французски.