Шрифт
Фон
ПРИНЦ И ЧУДОВИЩЕ{19}
«Сюда, поди, поди, дитя,
Ко мне головку приклони.
И предскажу я не шутя
Тебе ужаснейшие дни.
Ах, много будешь ты страдать,
Отведаешь морскую соль,
И скал познаешь высоту,
И горечь слез, и сердца боль.
И будет у тебя не жизнь,
Одна печаль, одна маета,
Спасешься, если трижды принц
К своим прижмет твои уста».
Узнала горя вкус она,
Отведала морскую соль,
На скалы лазила она,
Ее томила сердечная боль.
Звала и плакала она,
Чтоб сына к ней прислал король.
И услыхал королевский сын
(О том шепталась вся страна),
Что где-то есть уродина-тварь,
Что гибнет без него она.
Воскликнул принц: «Клянусь мечом!
Хочу я на нее взглянуть!»
Его брат Сеграмур сказал:
«С тобой и я отправлюсь в путь!»
Они построили легкий корабль,
Поплыли по морским волнам.
Зверь издали учуял их
Огонь трещит навстречу гостям,
И так свирепо горел огонь,
Что не пристать к прибрежным камням.
«От берега дальше, Сеграмур!
Не то вместо нас поплывет зола.
Безумна, видно, злая тварь,
Что все леса здесь подожгла».
«Тебя я, рыцарь, не боюсь
И не покину эти места,
Пока меня прекрасный принц
Не поцелует трижды в уста».
Он перегнулся над скалой,
Поцеловал ее лишь раз,
Пребезобразнейшую тварь,
Какую только видел глаз.
«Тебя я, рыцарь, не боюсь
И не покину эти места,
Пока меня прекрасный принц
Не поцелует трижды в уста».
Он перегнулся над скалой
И дал ей поцелуй второй.
Она исчезла и явилась
Опять уродливой и злой.
«Тебя я, рыцарь, не боюсь
И не покину эти места,
Пока меня прекрасный принц
Не поцелует трижды в уста».
Он перегнулся над скалой,
Поцеловал он в третий раз.
Исчезла тварь а перед ним
Красавица лучше не видел глаз!
«Любовь моя! вскричал он тут,
Теперь всю правду мне открой:
Морской ли змей тебя заклял,
Или коварный волк лесной?
Иль злая ведьма, иль колдун
Прочел заклятье над тобой?»
«Не змей морской, не волк лесной,
То мачеха моя была,
Что колдовала надо мной
И мне всегда желала зла.
Да будет проклята она!
Клыки ей пусть наполнят рот!
В Драконье логово она
Пускай на брюхе поползет!
И пусть весь мир вокруг нее
Не будет жалости к ней знать,
И до прихода Святого Мунго
Ей избавления не ждать!»
ЖЕСТОКАЯ МАТЬ{20}
Она присела там, где шла,
На лугу цветов ароматы,
И там ребенка родила,
Листы кустов примяты.
«Ты улыбнулся не к добру,
На лугу цветов ароматы,
Ведь я от жалости умру,
Листы кустов примяты».
Ножа мелькнуло острие,
На лугу цветов ароматы,
Дитя зарезала свое,
Листы кустов примяты.
Могилку вырыла при луне,
На лугу цветов ароматы,
«Не докучай, младенец, мне:
Листы кустов примяты».
Пошла к заутрене _ и вот,
На лугу цветов ароматы,
На паперти младенец ждет,
Листы кустов примяты.
«Дитя! Твоя была б я мать,
На лугу цветов ароматы,
В шелка б тебя стала наряжать,
Листы кустов примяты».
«Когда твоим я был вчера,
На лугу цветов ароматы,
Не видел от тебя добра,
Листья кустов примяты.
Ты проклята навеки, мать,
На лугу цветов ароматы,
И места в раю тебе не ждать,
Листья кустов примяты.
Ты проклята! Бездонен ад,
На лугу цветов ароматы,
И нет душе пути назад,
Листья кустов примяты».
ЮНЫЙ ХАНТИНГ{21}
«О, жена, ты не будешь мне сына качать,
Я уеду к Гэрлоху, к ней.
Там любимая втрое лучше тебя,
Я люблю ее втрое сильней.
И даже пятки любимой моей
Белей твоего лица».
«Но сегодня со мной ты, мой муж, проведешь
Всю ночку, до конца».
Добрый эль она в Хантинга влила
И пива целый жбан.
И Хантинг, словно боров лесной,
Мертвецки сделался пьян.
Вино она в Хантинга влила
И снова добрый эль,
И Хантинг сделался пьян, как вол,
И свалился к ней в постель.
Острый нож с ее пояса свисал,
И его она сняла
И глубокую рану этим ножом
Она Хантингу нанесла.
Уселась пташка на голову ей,
Чирикнула звонко: «Чи-ви!
О леди, зеленое платье свое
Не запачкай в его крови!»
«Зеленое платье от крови его
Постараюсь я уберечь.
Но ты уйми свой болтливый язык,
Сдержи свою дерзкую речь.
Слети же, слети же на руку мне,
Голове моей дай покой!
Серебром, серебром я тебе отплачу
И монетой золотой.
Каждый месяц клетку тебе менять
Стану собственной рукой».
«Не слечу я на руку, не слечу,
Не спущусь я с высоты:
Ведь вскоре то же, что с лордом своим,
Со мной проделаешь ты».
Натянула на ноги лорду она
Сапоги со шпорами тут,
А на шею ему подвесила рог,
Тяжелый достался ей труд.
А после спустила тело в поток,
Что люди Клайдом{22} зовут.
Глубокую яму нашла на дне,
Уложила лорда туда,
А на грудь навалила зеленый ил,
Чтоб труп не смыла вода.
А наутро явился к ней король,
На охоту он всех собирал;
Пусть бы юный Хантинг от него
По правую руку скакал.
Повернулась вправо она и кругом,
Поклялась содержимым двора:
«Я не видела сына твоего
Со вчерашнего утра».
Повернулась вправо она и кругом,
Поклялась молодой луной:
«Юный Хантинг, твой возлюбленный сын,
Вовсе не был ночью со мной.
Я боюсь, что в бурном Клайде вчера
Юный Хантинг мог утонуть».
И сзывает ныряльщиков король,
Чтоб за Хантингом им нырнуть.
И ныряли с берега одного,
И с другого ныряли опять.
«Если б Хантинг нам даже братом был,
Мы бы больше не стали нырять!»
И пташка, откуда ни возьмись,
Запорхала над ними тогда:
«Нет, юного Хантинга вчера
Не погубила вода,
Леди из замка убила его,
А потом спустила туда.
Только ночью ищите его,
Уходите днем от реки.
Ночью помогут его отыскать
Трупные огоньки{23}».
На ночь труды отложили они,
А днем ушли от реки.
Там, где безвинный рыцарь лежал,
Мерцали огоньки.
В глубокой ямине на дне
Был сложен зеленый ил,
Который леди собрала,
Чтоб юный Хантинг не всплыл.
За терновником, папоротником тогда
В леса послали людей,
Чтоб могли они развести костер
И леди сжечь до костей.
«Не виновна я, она говорит,
Это Кэтрин вина на ней».
Швырнули Кэтрин они в костер,
Отпрянуло пламя назад.
Не занялся подбородок огнем,
И щеки ее не горят.
Сверкнуло золото волос
Но в огне они не трещат.
И вынули Кэтрин из костра,
И леди швырнули туда.
Сразу щеки ее загорелись огнем,
Подбородок вспыхнул тогда,
И скоро прекрасное тело ее
Поглотил огонь без труда.
Шрифт
Фон