Хаос, нищета и одуревшее от страха и крови население. Местные кадры были бы предпочтительнее, так как знали город и имели нужные связи. Но их или перемолотила кровавая мясорубка войны, или они были редкой сволочью. Попадались такие, из бывших, что даже у нас, засланных варягов, повидавших в жизни многое, остатки волос дыбом вставали. Людей не хватало катастрофически, тех, кого присылали, частенько увозили домой в цинках. Злобные нацики мстили «москалям» при любом удобном
случае. Приходилось исполнять обязанности не только следователя, но и опера, и патологоанатома, и уборщика. Жили, как в осажденной крепости. Но задачи, поставленные перед нами, выполняли. Теряя коллег и здоровье. Мдя
На Андрея Паливоду я охотился давно. Наследил он и на Донбассе, и в Херсонской области. Кровавенько так наследил. Теперь сколотил банду в Киеве. Немногочисленные информаторы доносили, что Андрюша всеми силами и доступными способами старается награбить капиталец и сваливать в Канаду, где заждалась «хероя» местная, хохлацкая община. Перспективы на родине у этого существа были не радужные. Обкладывали его медленно, но уверенно и конец бывшего «правосека» уже был виден невооруженным глазом.
Однажды, июльским вечером, на мобильник поступил вызов от другого Андрея. Этот тоже был ветераном войны с Россией, лишившимся ноги под Бахмутом. Что там у него произошло с бандеровцами Бог весть, но теперь он ненавидел нациков всеми фибрами своей, опаленной в боях, души. А те, не зная о таких метаморфозах бывшего «побратима», доверяли инвалиду и привлекали к своим делишкам. Так что информация текла к нам хоть и не бурным, но очень, очень заметным потокам.
Встретились мы на Хмельницкого. После бегства киевлян, в городе пустовало много квартир, было из чего выбрать для конфиденциальных встреч. Когда я открыл дверь своим ключом и зашел в прихожую, то тут же уперся животом в ствол Макарова.
Привет. Мрачный парень, выглядевший на 20 лет старше своего возраста, спрятал пистолет в карман растянутых, спортивных штанов и похромал на кухню.
Я, не разуваясь, прошел следом, доставая из портфеля бутылку «Немирова».
Будешь?
Андрей побухивал не по-детски.
Нет. Отмахнулся тот. Я знаю, как поймать эту скотину!
С сомнением посмотрев на второй табурет с подозрительной ножкой, все же присел за грязноватый стол.
Какую из них?
Я знаю где в последнее время крутиться Паливода. Причем всегда один.
И где же?
Собеседник посмотрел на меня исподлобья.
Пойдем вдвоем. Меня с собой возьмешь.
Тебе это зачем? Удивился я.
За надом. У меня свои счеты с этим После Бахмута.
Ясно. Хочешь завалить?
Один не смогу. Нога. Вдвоем справимся.
Мне что, подержать его нужно, пока ты его резать будешь?
Смешно Нужно сегодня брать его. Поляк проболтался, что завтра они сваливают.
Поляк это кто?
Помощник Паливоды. Тоже та еще тварь. У меня машина во дворе. Нужно прямо сейчас ехать, потом не успеем.
Ты же одноногий, откуда у тебя машина?
Слушай, ты едешь или как? Уйдет гад. Будет жировать в грёбанной Канаде, а парни так и останутся не отомщенными.
Тяжёлый случай
Иди на хер. Ты со мной едешь?
Я подумал и решился. На засаду не похоже. Андрея свои же на ленты порежут, в случае чего. Уж больно много он им нагадил. С нашей помощью.
Куда ехать то? Осведомился я.
Увидишь. Я дорогу покажу. За город.
Машин в городе было мало, так что не прошло и часа, как мы выбрались на стареньком «Фольксвагене» из города по Гостомельскому шоссе. Где-то через 5 км. Андрей сказал:
Сейчас не гони. Отворотка скоро, в лес. Грунтовка, не заметная.
Медленно прокатившись еще с километр, мы обнаружили нужную дорогу. Не ахти, но проехать можно. Свернули.
Далеко еще?
Нет, пару километров. Через несколько минут выйдем. Чтобы не услышал подъезжающую машину.
Дойдешь?
Зубами, бля.ь
Ну-ну
К нужному месту мы подошли, когда вот-вот должны были начаться сумерки.
Тут он. Вон его минивэн.
А сам он где?
В овраге. Туда не подъехать. Только ножками.
Информатор достал Макаров и поковылял к «Форду». Постояли, поозирались. Вдруг со стороны оврага послышалось тяжёлое пыхтение.
Прячься, шепотом приказал я Андрею, вылезет возьмем.
Через несколько минут кусты раздвинулись и к машине выбрался здоровенный детина, с двумя огромными баулами в руках.
Стой где стоишь! Вышел из-за минивэна Андрей, направив в сторону вновь прибывшего пистолет. Опустишь сумки сразу стреляю!
Андрюха, это ты? Оторопел тот. Ты чего, братан?!
Ты смотри, на «москальской мове» обращается. Не правильный какой-то нацик.
Помнишь, гад, Бахмут. Как ты заградотрядом командовал? Как все наше отделение положили!
Ты чего, Андрюха?! Все еще не въезжал Паливода.
Федорович, ты его на прицеле держишь? Спросил, не оборачиваясь, мой спутник.
Ага. Делай.
Слишком хорошо я знал, что натворил бандеровец за 10 лет.
Каждая страничка его дела сочилась кровью. Детей, женщин, стариков. Души десятков российских пленных, люто замученных этой тварью, взывали из небытия к отмщению. И похер на закон. Есть моменты, когда закон на стороне зла.
Припадая на целую ногу, Андрей подошел к Паливоде и резко ударил его в пузо. Ножом.