Я положил перо и задумался. Письмо показалось мне сумбурным и наполненным прописными истинами. Ну, прочтет он эти слова, которые привык читать в фельетонах и в которые приучил себя не вдумываться, и еще больше утвердится в своей правоте.
А что если съездить к Николаю, благо сообщение теперь прекрасное и добраться в соседнюю область это всего лишь отдохнуть от воскресной суеты в просторном вагоне электрички?
Отправителя письма я застал в большой неуютной комнате, забитой мебельным гарнитуром, очень дорогим и состоящим из множества разнообразных предметов, что все вокруг напоминало филиал мебельного магазина.
Я ожидал увидеть самовлюбленного, уверенного в своем могуществе и правоте вальяжного молодого человека, а на пороге стоял перепуганный худосочный малец в широкой, не по размеру замшевой куртке. Он затравленно смотрел на меня покрасневшими глазами, и я заметил, что руки у него дрожат.
Ах, вы насчет моего письма сказал он, как мне показалось, с облегчением. Тогда садитесь, пожалуйста.
Он подкатил ко мне кресло, напоминающее миниатюрный вертолет, и я едва не утонул в нем.
Мне просто захотелось на тебя посмотреть, сказал я. II, может быть, поспорить.
А чего спорить вяло пожал плечами Николай. Это все в прошлом. Сейчас мне спорить ни к чему.
Это почему же? удивился я, так как ожидал услышать в ответ иронические слова, приправленные циничной улыбкой, на что у меня был заранее заготовленный убийственный монолог.
Да что тут темнить, все равно вы узнаете, раз приехали. Погорел я. Застукали, что халтурю, вышибли с треском. Машину запорол, так что все сбережения тю-тю! Вот и гарнитур в погашение долгов, так сказать, и все остальное.
А Клавдия?
Бросила. Ушла к родителям.
А куда ты теперь?
Разнорабочим куда еще? Как говорится, начну жизнь сначала
Картина была ясна. Я попрощался с погорельцем и вышел.
ФЕДЬКЕ ЗВОНИТЬ ВЕЧНО!
Разбирая как-то ненужные бумаги, я наткнулся на старую записную книжку и с легкой грустью стал перелистывать забытые имена, канувшие в Лету номера телефонов На одной из страниц внимание мое
привлекла полустертая от времени запись, сделанная незнакомой рукой: «Федьке звонить вечно!»
«М-да Кто бы это мог быть?» подумал я и хотел уже было перевернуть страницу, как вдруг меня осенило: так это же Федька Сидоров, мой однокурсник, закадычный, можно сказать, друг юности, сосед по комнате в самом неустроенном и самом веселом доме на свете в студенческом общежитии! Помнится, встретились на улице, потребовал он эту самую записную книжку и собственноручно нацарапал свои координаты. И при этом еще ворчал, что забывать старых друзей грешно.
Это надо же, смущенно рассуждал я, сколько общих волнений, конспектов, вечеров в читалках, шпаргалок, и вот хотел перевернуть страницу, чтоб никогда не вспомнить, не позвонить
Проклиная себя за черствость, я набрал номер и услышал далекий, чуть погрубевший, но такой же знакомый голос:
Сидоров у телефона!
Федька! закричал я радостно. Это действительно ты, староста знаменитой двадцать четвертой группы?
Кто это? строго спросил голос.
Это я, Лёдик! Помнишь, бродяга?
Трубка помолчала немного, потом укоризненно сказала:
Я-то помню, а чего сам исчез?
Да суета, старик, жалко оправдывался я. Дни бегут, звонки звенят, сводки шуршат, не успеваю за стол сесть, а уже домой пора, а там семья, сам понимаешь, обязанности
Понимаю, согласился Федька. У самого так, но я стараюсь не забывать старых друзей, вот только тебя из виду потерял. Где трубишь? Надеюсь, высоко забрался?
Да нет, не получилось как-то Экономистом вкалываю в одной маленькой конторе.
Бывает, и мал золотник, да дорог. Контора-то что выдает?
Так, ерундистику. Брючные ремешки делаем из кожзаменителя.
Действительно, ерундистика разочарованно, как мне показалось, вздохнул Федька. Солидные люди подтяжки носят. И сырье-то у вас Гм ремешки. Надо же!
А наших, наших-то встречаешь?
В основном с ними и общаюсь. Валька Зайцева дочь замуж выдала. Димка Козлов кожаный пиджак купил, аргентинский, архимоднейший, щеголяет.
Молодец! Годы его не берут!
Ну, а тебя берут? Федькин голос подобрел. На мандолине пилишь?
Да какое там! На счетной машине пилю. Голова не тем забита.
А зря Федька помолчал немного, потом сказал: Ну, а квартирные условия у тебя как, ничего? Надеюсь, не в коммуналке живешь?
Да что ты? У меня трехкомнатная!
Сколько людей проживает?
Со мной трое.
Ну это еще годится, Федька покашлял и деловито спросил: Так, слушаю тебя, Леонард Кузьмич. Давай.
Что давай?
Говори, что там у тебя да как.
Да по-прежнему на Варьке женат, сын в институ
Поступить хочет?
Поступил. Арабский учит, ох, и трудно ему, одно слово «верблюд», говорит, четыре тысячи синонимов имеет!
С учебниками, что ли, туго?
Да нет, все есть.
От картошки освободить?
Уже вернулся.
Может, сумку фирменную хочет, чтоб все упали? Есть у меня такая японская «Спортклуб, путешествия, приключения», в клеточку, а?
Да нет, есть у него сумка!
Тогда, может, сессию завалил? Может, похлопотать надо?
Спасибо Тройка, правда, есть, но мы исправим.