Annotation
«Библиотека Крокодила» это серия брошюр, подготовленных редакцией известного сатирического журнала «Крокодил». Каждый выпуск серии, за исключением немногих, представляет собой авторский сборник, содержащий сатирические и юмористические произведения: стихи, рассказы, очерки, фельетоны и т. д.
booktracker.org
I. ВЫПУСКНИК
НАРОДНЫЙ АРТИСТ
ДЯДЯ МИША
ВЫПУСКНИК
II. ХОЛОДИЛЬНАЯ УСТАНОВКА
Я НЕ БОЮСЬ
ОСЕНЬ
УСАД
БАНЯ
ПАСТУХ
ХОЛОДИЛЬНАЯ УСТАНОВКА
КОРИДОРЫ
ВЕНЕРОЛУХИ
КОСТЫЛИ
ОТЧАЯНЬЕ
III. ОТКРЫТОЕ СЕРДЦЕ
ИСПОВЕДЬ АНАХОРЕТА
НОЧЬ
СОЛНЫШКО-ЗОЛУШКА
САВЕЛОВСКИЙ ВОКЗАЛ
ОТКРЫТОЕ СЕРДЦЕ
МОЗГ ЗЕМНОЙ
ЗАСУХА
САМОСПАСЕНИЕ
ДЕТИ ПОЛНОЧИ
ЭЛЕКТРОПОЕЗД
ВАГОН
СТРОПТИВЕЦ
ИНОСКАЗАНИЕ
ВОЛНЕНИЕ В ТРИ БАЛЛА
ТУПАРИ
РЕЗЕПОВКА
ЗВОННИЦА
РАЗДОРОЖЬЕ
Более подробно о серии
INFO
Вадим ПОЛУЯН
НАВОСТРЯТСЯ ЛИ ТУПАРИ?
*
Рисунки Е. ШАБЕЛЬНИКА
© Издательство «Правда».
Библиотека Крокодила. 1991
Шарж В. МОЧАЛОВА
Повесть авторских лет
I. Шестидесятник
Не в пример отцам и матерям
молодых чуть-чуть коснулась сталинщина:
я всего лишь юность потерял,
зато зрелость, к счастью, не растащена!
II. Семидесятник
Опять Ильич! Опять обман!
Жизнь, как панфёровский роман
И серому конца нет облаку
Вся зрелость, как и юность, побоку!
III. Восьмидесятник
Залп перестройки был не холост?
Как к Пасхе, моет избы Русь
И вдруг опять то жар, то холод.
Обледенею? Испарюсь?
I. ВЫПУСКНИК
НАРОДНЫЙ АРТИСТ
Памяти Н. Л. Кортец-Коринского
Народный артист и вдруг инородное тело.
Вот тема!
Как вам
жилось, Николай Александрович?
Пили коньяк, кушали сандвич,
играли вождей, королей и раскольниковых,
ни было сколько бы их
Театр трепетал от хлопков поголовных.
А вы, рассыпаясь в изящных поклонах,
регалии роз из охапок роняли,
а после
на даче
на белом, как лебедь, рояле
творили тоску
Но слишком согбенно,
как будто у вас язва ног,
подчас приходилось плестись
на занудный звонок,
замок отпирать не тузу,
но всё же тузку
Он крался походкой спрутьей,
поскрипывая ременной сбруей,
по-дружески соринку стряхивая с лацкана,
пытая вежливо, допрашивая ласково:
«А не уступите ли дачку дорогую?»
Вы, сжившись с красотой и с лепотой,
эдиповой его сердили слепотой:
«Нет, нажитым уютом не торгую!»
Шутя шел в гору гость ваш постоянный,
смех плотоядный
в нем кукарекал оглушительней,
чем в кочете.
Он упреждающе пообещал: «Как хочете».
И вот проникла в черный каземат
записка беленькая, как зима,
что в вашем он живет сейчас Версале
А вас из ада в ад сверзали и сверзали.
Вы без свидания, без передачи,
а он павлинится в зеленых перьях дачи.
Вы на морозах от семи и до семи
без переписки, без семьи,
на вас одежда рваней рвани,
а он в нирване!
По праву сильного вам задали задачу:
всю остающуюся жизнь за дачу!
Не обменяли
Теперь не ведаете, в чем вас обвиняли.
Безумие!
В желудке язва, а во рту беззубие
Вы овладели прикладным искусством
на Монмартре,
где вам не «встать» кричали, а «бонжур»,
чтоб загнанному быть к ядреной матери,
чтоб клеить,
рисовать
за абажуром
абажур,
которым поживится гражданин начальник
Вы эксплуатируете дикцию, молчальник.
Вы демонстрируете пластику, распластанный.
Ну что поделать с ярлыком, раз пластырный?
«Шпион»!.. Пятьдесят восемь Десять
В Москве не москвовать,
в Одессе не одессить,
зато уж в Канске, в клубе для чинов,
творя из флегмы живчиков,
говорунов из молчунов,
вы в «Бесприданнице», в «Старинном водевиле»
неудивляющихся удивили.
К сортиру странствуете скользкими мостками
вы доколесной эры пешеход
А солнце красит мир оптимистичными мазками
А от червонца остается рублик,
то бишь год
Вот в этом-то году,
на этих-то мостках
нас свел режим, всегда и всюду правый,
меня, мальчишку с муравой в мозгах,
и вас, чья голова возвысилась дубравой
Вы кончили на дне,
я начинал со дна.
Мы в спорах забывали эту разность.
Беда соединила нас одна
Одна разъединила радость:
мне вышел срок,
и вам остался год
Но что-то странное случилось хмурым утром:
кем вы затолканы в этапный бритый скот,
каким приказом дальновидно-мудрым?
Близка свобода!
Так зачем в Норильск?
На риск?
Где долгосрочные короткосрочно дохнут?
У сильных право это старый догмат.
И десять лет спустя
им не предъявишь иск.
Проклокотал на даче красный
кочет:
«Освобождать виновного не след!
Во глубину его, чтоб стерся след,
в такую, что и в год прикончит!»
Отторгнут человек от человека.
Но в памяти и через четверть века
оттиснут утра давнего эстамп:
свободный одиночка и этап
Спят дали в солнечном одеколоне
Один я в пустоте,
а вы один в колонне
Нам только до себя, нам не до толп
Я к жизни, а вы к смерти топ да топ
Вас нет. А я пишу о вас потомку.
Во мне порой живете вы подолгу,
уча приобретений не искать.
Любое зло любую жизнь изгадь
моя доцепенеет, не изгадясь,
лишенная приманчивых искательств.
Лицом всё каменней,
а голосом всё камерней,
держу желания в строгорежимной камере.
В деснице жадность, как в слепом магните:
приобрети вещичку да и гладь
Николай Александрович,
помогите
не бесталанно драму доиграть!
ДЯДЯ МИША
Памяти М. ЧУЖАНОВА
Человек без отчества.
Звали дядей Мишей.
Как же мне оживить его хочется
с «козьей ножкой», махрою дымившей!
Как он выглядел, другом проданный?