Наконец, я выразил твердую уверенность, что справедливость все равно побеждает, о чем свидетельствует множество исторических примеров, а также объективные законы развития общественных отношений.
Правильная осада не удалась тоже. Тогда я стал бить на честолюбивые чувства.
Слушайте, сказал я. Вы же гражданин с большой буквы. У вас же есть гражданское мужество, направленное исключительно в сторону общественной пользы.
Точно так, согласился он.
Вот видите! обрадовался я. Так давайте же сделаем общественно полезное дело. Давайте мы вашего хозяина того А? Что бы справедливость восторжествовала! А? Неужели вам противно смотреть, как торжествует справедливость?
Напротив, зарделся он, мне приятно Но почему вам обязательно надо, чтобы она торжествовала в нашем ведомстве? Пусть она торжествует в другом месте. Вам же все равно, где она будет торжествовать! Слава богу, у нас столько ведомств. Хотите, я вам подкину один адресок?
Я возмутился и спросил его с укоризной:
А вы джентльмен?
Я буду с вами откровенен, сказал он. Я джентльмен в рамках возможного. То есть, зная объективные законы развития общественных отношений в нашей конторе, могу вам точно сказать, что в нашей конторе торжество справедливости возможно только в историческом аспекте.
Как это так? возмутился я. Во всех конторах оно возможно в рабочем порядке, а в вашей, видите ли, только в историческом аспекте! Много вы о себе понимаете! Дайте мне немедленно адрес вашей удивительной конторы! Ну!
Дудки с маслом, ласково сказал он.
Значит, вы просто не понимаете, что означает справедливость в историческом аспекте!
Почему не понимаю? удивился он. Берите отдельных лиц из истории и разоблачайте.
Не буду я из истории! решительно заявил я.
Как хотите, сухо сказал он, не смею вас утруждать.
Ну хорошо, сказал я угрожающим тоном. Но ведь вы сами понимаете, что мне ничего не стоит установить, кто вы, в каком ведомстве служите, кто ваш патрон и как вы к нему относитесь!
Он посмотрел на меня с искренним сожалением и спросил:
Вы джентльмен?
В общественно полезном смысле да! заявил я.
В таком случае, улыбнулся он, неужели вам будет приятно, если я отрекусь от всего, что тут вам наговорил?
Нет, сознался я, мне это будет неприятно.
Вот видите, сказал он, я же вам говорю пишите из истории.
Тогда я начал издалека.
Вы производите впечатление образованного и начитанного человека.
Он учтиво поклонился, посулив мне своим поклоном некоторую надежду. Я продолжал:
Вы помните стихи Назыма Хикмета «Если я гореть не буду, если ты»
Прекрасные стихи! перебил он. «Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если он гореть не будет, кто же тогда ликвидирует отдельные недостатки?» Прекрасные стихи!
Вот видите, обрадовался я, вы знаете их, помните, значит, они вам запали в душу!
Разумеется!
Тогда почему вы не следуете тому, что в них написано?!
Друг мой, сказал он с сожалением, это ведь стихи, а не указания. Неужели вам не ясна разница между указаниями и стихами?
Мне ясна! вспылил я. Мне все ясно! Такие, как вы, прикрывают безобразия! Вы своей страшной философией оберегаете отрицательных типов от справедливого разоблачения на пользу общества! Вы плохой гражданин! Извините за резкость
Нет,
почему же, успокоил меня он, сколько угодно.
С этими словами он встал, закрыл дверь на задвижку, опустил штору и доверительно, подсев ко мне, заговорил шепотом в полумраке:
Я мещанин, понимаете? То есть, проще говоря, филистер. Я думаю только о собственной шкуре.
Ага! Попались! закричал я и, вскочив, стал поднимать штору. Штору заело, она не поддавалась.
Не ломайте имущество, прошептал он, сядьте, я еще не открылся вам до конца. Слушайте внимательно. Я отрицательный тип, уходящий в прошлое. Как раз на следующей остановке мне сходить. Напишите про меня фельетон. Искорените меня
Но как же я вас искореню, если вы не называете своей фамилии? послушным шепотом возмутился я. Дайте мне вашу фамилию, и я вас искореню Честное слово Вы джентльмен?
Еще бы, прошептал он.
Тогда вы должны понять, прошептал я, в какое положение вы меня ставите Мне же никто не поверит, что вы существуете и еще в некоторых случаях не изжиты
Тогда он встал и спокойно поднял штору, которая почему-то поддалась.
Я пошутил, сказал он. Я отрицательный тип, который еще и шутит. То есть абсолютная абракадабра. Адью, привет, покедова! Мне сходить.
И он взял свой портфель потому, что уже подъезжала к окну его остановка.
Вы вульгарный реалист! кричал я ему вслед, не находя других слов.
И я уехал вперед, а он остался на месте.
Вы же понимаете, дорогой читатель, что здесь я вывожу на чистую воду этого гражданского недомерка, этого немужественного мужчину, этого распоясавшегося циника, для которого нет ничего общественно святого. Позор ему!
А как его фамилия?
НЕПРИЛИЧНЫЙ ФЕЛЬЕТОН
Началось с лести:
Слушайте, напишите фельетон о туалетах. Это же святое дело! Помните, Маяковский с гордостью заявил, что он-де ассенизатор и водовоз?..
Я сказал:
Не льстите мне, я не ассенизатор. То есть, я хочу сказать, не водовоз. И потом, что я могу сказать об этой туманной материи? Как-то даже разговаривать на эту тему не принято. Как-то неловко. Как будто все люди как один закончили исключительно Смольный институт и, будучи барышнями, страшно краснеют от таких ужасных фактов, как тот, который вы изволили затронуть. К тому же с литературой по этому вопросу туго. Прямо не знаю, где черпать материал