В дискурсе выделяют два плана: собственно лингвистический и лингво-когнитивный. Первый напрямую связан с языком, проявляет себя в используемых языковых средствах, второй с языковым сознанием, «отвечая» за выбор языковых средств, влияет на процессы не только порождения, но (что особенно важно для нас) и восприятия текстов, проявляясь в контексте и пресуппозиции [Красных, 1999]. Выделение двух планов дискурса собственнолингвистического и лингво-когнитивного актуально и для его единицы текста.
Под языковым сознанием нередко понимают некую сущность, представленную триадой «язык мышление сознание»[15], единый ментально-лингвальный комплекс (термин В.В.Морковкина). Это связано с тем, что не представляется возможным разделить язык и мышление, мы не можем «взять уже в исходном пункте язык и мышление отделенными друг от друга, а должны взять единое, выступающее какой-то своей стороной на поверхность и внутренне еще не расчлененное целое» [Щедровицкий, 1995: 449450].
Таким образом, языковое сознание это мышление, реализующее себя в языковых формах для целей общения, коммуникации; иногда о нем говорят метафорически как о «говорящем сознании» (Гудков, 1999). Последнее представляется нам некоторым сужением объекта, так как, например в рассматриваемом нами аспекте, это скорее «читающее сознание». Нам представляется, что языковое сознание это часть сознания человека, ответственная за вербальную коммуникацию, формирующаяся и материализующаяся именно в ней.
1.1.5. Можно ли говорить о художественном дискурсе? В чем состоит двойственная природа художественного текста?
Таким образом, художественный текст оказывается включенным одновременно в два круга явлений:
с одной стороны, художественный текст часть множества текстов, созданных на данном языке (устных и письменных: разговорных, научных, газетных, деловых и пр.), т. е. единица национального дискурса, и в этом качестве его основная функция быть средством (единицей) общения, т. е. коммуникативная функция;
с другой стороны, художественный текст артефакт, произведение словесного искусства, текст культуры является единицей художественного дискурса и тем самым как бы вырван из обыденной речевой коммуникации; основными функциями художественного текста в этом случае являются эстетическая и кумулятивная (аккумулятивная).
Следовательно, мы можем говорить о двойственной природе художественного текста. В зависимости от целей обращения к нему приоритетным становится то первый, то второй аспект.
Мы рассматриваем художественный текст как единицу русского национального дискурса, что, на наш взгляд, более соответствует целям его использования в языковом учебном процессе (см. об этом п. 3.1 в разделе 3).
Некоторые ученые считают возможным говорить об отдельно взятом художественном тексте как о художественном дискурсе, понимая под этим термином «художественный текст, взятый в контексте его связей с живой действительностью» [Руднев, 1996]. Справедливости ради надо сказать о том, что некоторые ученые отказывают в праве на существование этому феномену
[Дымарский, 1999].
Для нас очевидно, что роман Л.Н.Толстого «Война и мир» (или любая другая книга по вашему выбору), стоящий в книжном шкафу, и он же в руках читающего homo legens суть разные явления. В первом случае это действительно текст во всей его графической завершенности от первого слова до последнего знака препинания. Во втором это творимый (создаваемый, порождаемый) в процессе восприятия дискурс (дискурс как процесс), художественный дискурс.
Для читателя носителя языка, который сам «с головой» погружен в ту же самую «живую действительность», художественный текст естественным образом воспринимается во всем богатстве (спектре) его связей с жизнью. Существенную роль в этом процессе играет общий национальный компонент языкового сознания автора и читателя. Тогда как для иностранного читателя даже современный художественный текст нередко бывает подобен древним текстам, «связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Лингвистический словарь, 1990].
Введение понятия художественный дискурс в методический обиход помогает, как нам представляется, лучше понять тот объект, с которым имеет дело читатель, и яснее представить себе как те процессы, которые реально происходят в сознании читателя носителя языка, так и те, что должны происходить (т. е. должны быть смоделированы) под руководством преподавателя на языковом учебном занятии с использованием художественного текста.
Дискурсы, творимые разными читателями носителями языка при чтении одного и того же текста, безусловно, будут различаться, моделируя, однако, в основных чертах его единое смысловое пространство.
При восприятии иноязычного (инокультурного) текста из-за несформированности у читателя-инофона языкового сознания, присущего членам русского этносоциокультурного сообщества, а также отсутствия у читателя навыков положительного переноса (там, где это возможно) элементов родного языкового сознания значительная часть информации, содержащейся в тексте, может утрачиваться (чему любой преподаватель-практик может привести многочисленные примеры), т. е. текст может терять свою информативность и, как следствие этого, переставать выполнять коммуникативную функцию.