Проблема состояла в том, что так думал каждый вокруг, пусть и в различной степени. Даже слуги.
Даже Милена.
Однажды днём «забытый» вдруг резко повернул голову, как будто чтобы посмотреть на кого-то, остановившегося перед дверью его кельи, которую он никогда не запирал на засов. В следующий миг убийца подошёл к двери и, помедлив, оглянулся на то место, где стоял ранее. Выйдя из комнаты, он направился по длинному коридору, заставив женщину вскочить и, последовав его примеру, помчаться следом, всякий раз приникая к очередной железной решётке, чтобы проверить, где находится её загадочный подопечный. Ибо при всей своей дьявольской вышколенности, ассасин был намного более лёгкой жертвой для шпионажа, чем все дворцовые душонки, за которыми Ольтее доводилось наблюдать прежде. «Забытый» шёл с мерой бывалого солдата, отсчитывая шаги согласно какому-то постоянному и взятому не от мира сего темпу. Скопления народа, возникающего по пути, он проходил с дымной лёгкостью привидения.
На сей раз он оставил геометрически правильную сеть коридоров верхних этажей и углубился в хаотичную архитектуру нижних, в кладовые одно из немногих мест, куда не заходила сеть потайных ходов. Запаниковавшая Ольтея осталась на пересечении переходов, наблюдая, как «забытый» исчез во тьме, превратившись в последовательность образов, возникавших в свете нечастых артефактных ламп.
И тут, когда ассасин оказался на самом краю поля зрения, женщина заметила, что тот, за кем она следила, будто бы шагнул в сторону и, похоже, укрылся в какой-то нише. Ольтея некоторое время полежала возле решётки, безуспешно вглядываясь вниз и обдумывая, что делать дальше. После стольких дней, отданных не вызвавшей никаких проблем слежке за этим человеком, можно ли упустить его из виду здесь и сейчас?
«Неужели всё это уже случилось?»
«Он знал это с самого начала! Я говорила тебе!»
«Неужели это месть какого-то Бога? Я никого не оскорбляла!»
«Кроме Хореса».
«Это не он».
Она ещё тряслась от ужаса, не имея сил пошевелиться, когда внизу появилась длинная цепочка слуг, перетаскивающих большие корзины с яблоками. Пыхтя под их тяжестью, они негромко переговаривались. Ароматная кислинка свежих плодов наполнила собой подземные коридоры. Ничто не свидетельствовало более ярко о бессилии кашмирцев с их осадой, чем потоки солдат и провизии, приходившие с моря. Слуги шли мимо, неясные в полутьме, несли яблоки, такие же налитые, как губы Милены, румяные, алые или зелёные.
Тончайшие волоски на теле Ольтеи удерживали её на месте столь же надёжно, как гвозди. На её глазах голова вереницы приблизилась к тому месту, где укрылся ассасин. Караван корзин закрывал от женщины переднего носильщика, однако отсутствие всякой суеты указывало на то, что «забытый» тоже просто наблюдал за происходящим. Движение столь многих тел заставило появиться хоровод теней, но Ольтея всё равно заметила, как последний из носильщиков приблизился к тому месту, где, по её мнению, затаился ассасин. Носильщик шествовал, не встречая препятствий и ни на что не обращая внимания, и посему, наверное, споткнулся, выронив из корзины яблоко. Плод, крутясь, на мгновение завис в воздухе, поблёскивая то красным, то зелёным бочком, а потом покатился по коридору.
Протянувшаяся из тьмы рука схватила его.
И «забытый» направился в обратный путь, вглядываясь в пустоту и рассеянно откусывая от яблока. Белизна плоти плода казалась ослепительной в окружающем сумраке. Ольтея лежала неподвижно, словно дохлая кошка. И даже не дышала, пока убийца не миновал её.
Только в этот момент она полностью осознала весь ужас собственного положения.
Всё уже произошло
В этот вечер супруга имперского принца только и могла, что думать об этом и заламывать руки. Даже Милена, при всей её занятости, сумела заметить волнение за той показной маской, которую Ольтея всегда натягивала на лицо в её присутствии.
Причины для страха нет, сказала Милена, неправильно интерпретировав поведение своей любовницы. Ты ведь знаешь, что Челефи мог надеяться лишь на Йишил? Я убила её. Своими руками!
Нежно обхватив Ольтею за щёки, императрица подалась вперёд и запечатлела на её устах сладкий поцелуй.
Нам больше нечего бояться.
Милена хотела, чтобы Ольтея взбодрилась и улыбнулась. Возможно она так бы и поступила, если бы не внезапно возникшее во время поцелуя желание откусить императрице язык.
Теперь они не сумеют справиться с нашими стенами, милая моя. Мы едим досыта, нас кормит море, и целая Империя спешит к нам со всей Малой Гаодии! Челефи. Был. Большим. Дураком. Он считал, что сумеет воспользоваться нашей слабостью, однако на самом деле всего лишь показал своим дикарям, кому положено править!
Ольтея, конечно, уже слышала всё это, как и то, что Дэсарандес, при всей его требовательности к провинциям, оставил им немало прав и свобод. Но женщина никогда не видела в кашмирцах и Челефи реальной угрозы. Если на то пошло, она привыкла считать их своими союзниками и при том донельзя тупыми в войне с Саргом Кюннетом. Она опасалась одного: что они попросту улизнут, ибо тот день, когда Челефи снимет осаду, станет днём, когда этот заикающийся плод инцеста передаст свой компромат Милене!