Прошлым летом, до начала занятий, я приходил в библиотеку, брал пару книг и выбирался сюда, на траву под вязами. Ветер ворошил книжные страницы, теребил мои волосы и одежду, а я растворялся в словах, проскальзывал меж фразами, и оболочка слов таяла, оставляя меня среди впечатлений, дел и мыслей других людей.
Пару раз я увлекался настолько, что возвращался домой позже отца. А он любит, чтобы к его возвращению ужин был готов. Впрочем, так получалось только пару раз.
Двух раз мне хватило с избытком.
Я закрыл глаза ветер взъерошил мне волосы и зашевелил галстук. Чемодан был такой тяжелый, что по пути к автовокзалу я несколько раз перекладывал его из руки в руку.
Автобус в восточном направлении отходил в половине шестого утра. Билет до Нью-Йорка я купил за сто двадцать два доллара пятьдесят три цента. Без всяких вопросов кассирша взяла две сотни, выдала сдачу и объявила, что ждать еще три часа.
Те три часа оказались самыми долгими в моей жизни. Каждые пятнадцать минут я поднимался, волок чемодан в уборную и споласкивал лицо холодной водой. К концу ожидания мне казалось, что стены шевелятся, за каждым кустом у входа чудился отец с ремнем в руках. Серебряная пряжка была острее бритвы и размером с покрышку.
Автобус опоздал на пять минут. Водитель уложил мой чемодан в багажный отсек, оторвал верхнюю часть билета и пропустил меня в салон.
Едва потрепанный знак конца нашего города остался позади, я закрыл глаза и заснул на шесть часов.
Вечерами родители ссорились и за ужином, и в театре, куда мы однажды отправились, и в отеле. Папа хотел секса, мама не хотела, и они ругались, даже когда я засыпал. Папина фирма оплачивала только один номер, и я спал в углу на раскладушке. Трижды за ту неделю папа заставлял меня одеваться и отправлял на полчаса в фойе, чтобы они могли заняться сексом.
По-моему, на третий раз до секса не дошло: когда я вернулся, мама плакала в ванной, а папа пил, чего при маме не делал. Ну, обычно не делал.
Следующим утром на правой скуле у мамы появился синяк, а походка стала странной. Мама вроде не хромала, но ходила так, словно болели обе ноги.
Через два дня после возвращения из Нью-Йорка я пришел домой из школы и маму не застал. В общем, Нью-Йорк мне очень понравился. Отличный город, чтобы начать новую жизнь. И чтобы спрятаться.
Мне нужен номер.
Это был дешевый бруклинский отель для рабочих-мигрантов, в десяти кварталах от ближайшей станции метро. Посоветовал отель пакистанский таксист, который привез меня с автовокзала. Он сказал, что сам там останавливался.
Администратор попался немолодой, наверное ровесник папы, в очках-полумесяцах. Он читал роман Лена Дейтона , но, когда я подошел, отложил книгу и взглянул на меня поверх очков.
Что-то ты слишком молод, проговорил он. Небось из дома сбежал.
Я положил сотню на стойку, придерживая ее край, совсем как Филип Марлоу.
Засмеявшись, администратор потянулся к купюре, и я убрал руку.
Администратор критически осмотрел сотню, даже пальцами потер. Потом вручил мне регистрационную карту:
Сорок восемь баксов за ночь, пятибаксовый депозит за ключ, уборная в конце коридора, оплата вперед.
Я заплатил за неделю вперед. Администратор глянул на сотни и протянул мне ключ:
Здесь не торгуй. Мне плевать, чем ты занимаешься вне отеля, но, если увижу, что ты торгуешь здесь, собственноручно тебя сдам.
Я уставился на него разинув рот:
Вы о наркотиках?
Нет, о конфетах. Администратор снова оглядел меня. Ладно, может, ты и не торгуешь. Но если замечу что-то подобное выставлю в один момент.
Я покраснел, словно сделал что-то плохое, хотя это было не так, и пролепетал:
Этим я не занимаюсь.
Чувствовал я себя последним дураком.
Администратор лишь плечами пожал:
Может, и не занимаешься. Я просто предупредил. Клиентов тоже сюда не води.
Я вздрогнул, вспомнив, как грубые руки щупали меня и стягивали мои штаны:
Я и этим не занимаюсь!
Еще немного, и я разревелся бы, а администратор лишь снова пожал плечами.
Протащив чемодан шесть пролетов вверх по лестнице, я сел на узкую кровать. Номер мне попался жалкий, с облезлыми обоями, провонявший табаком. Зато дверь и дверная коробка оказались стальными и выглядели новыми.
Окно выходило на проулок, за ним, футах в пяти от меня, высилась грязная кирпичная стена. Едва открыв окно, я ощутил запах гнили. Внизу по проулку были разбросаны рваные мешки с мусором. Повернув голову направо, я увидел кусочек улицы перед отелем.
Вспомнились слова администратора, и я опять разозлился.
Зачем он так со мной как с мелким ничтожеством? Я радовался приезду в Нью-Йорк, а он взял и испортил мне настроение. Ну почему люди такие сволочи?
Неужели у меня ничего не получится?
«Мне неинтересно, что ты умный, талантливый, трудолюбивый или вообще идеальный. У тебя нет ни школьного диплома, ни диплома об общеобразовательной подготовке. Мы не можем взять тебя на работу. Следующий!»
«Да, да, мы нанимаем старшеклассников. Ты выглядишь парнем неглупым. Мне нужен номер социальной страховки для налоговой формы, и все. У тебя нет страховки? Откуда ты, с Марса? Принеси номер, и мы возьмем тебя на испытательный срок. Следующий!»