— Если я и покажу ее, то только тогда, когда наступит время.
— Покажешь? Что это значит? Черт, Оливер, она несовершеннолетняя?
— Да, ты поймал меня. Решил добавить изнасилование несовершеннолетних в список изнасилований семи Конрад.
Бл*дь! Не могу поверить, что я только что это сказал.
— Оливер…
— Не нужно, пожалуйста, просто забудь, что я это сказал. Хорошо? Просто… не нужно.
Ченс кивает, и мы проезжаем остаток пути в тишине.
***
Мы не обменялись номерами, поэтому я не могу позвонить ей, но так как я смертельно хочу ее видеть, постучать в ее дверь кажется мне самым подходящим вариантом.
— Одну минуту, — я слышу ее приглушенный голос. — О, боже, что ты здесь делаешь? — кричит она с обратной стороны двери. Я полагаю, что она смотрит в глазок.
— Ну, если бы я был Богом, я бы ответил «Я здесь, потому что я везде, дитя мое», но, так как я на самом деле им не являюсь, то скажу «Я здесь, чтобы видеть твое прелестное личико», — я широко улыбаюсь перед глазком.
— Уф! — стонет она. — Ты можешь просто сказать, что ты здесь, чтобы увидеть меня?
— Окей. Я здесь, чтобы увидеть тебя.
Дверь открывается, и я вижу занавес черных волос, закрывающих ее лицо, когда она смотрит вниз.
— Увидел меня? А теперь можешь прийти на следующей неделе?
— Вивьен, что… — я убираю волосы с ее лица. Я повидал достаточно всего в жизни, что потрясли меня. В результате в моем сознании хранится бесконечное количество образов, которые мой мозг использует, когда решает вызвать в воображении хороший ночной кошмар. Но с другой стороны, у меня есть непоколебимый контроль над своими реакциями по отношению к определенным вещам, например, к лицу Вивьен. Оно ярко-красного цвета, опухшее и потертое в некоторых местах. Выглядит так, будто она нашла дыру в озоновом слое и стояла под ней слишком долго. Тем не менее, я знаю по некоторым судебным делам, с которыми я помогал во время учебы, что, вероятно, она делала химический пилинг сегодня.
— Я думал, мы могли бы поесть что-нибудь из индийской кухни сегодня. Можем пойти куда-нибудь или заказать домой, не имеет значения для меня, — я делаю выражение лица нейтральным.
— Ты слепой?
— Нет, никогда не нуждался в очках, — хмурюсь я.
Пальцем она указывает на свое лицо.
— Это. Это «прелестное личико», которое ты пришел увидеть? — тон ее голоса выражает не злость, а скорее недоверчивость.
— Да.
Она качает головой.
— Я не знаю, в чем заключается твоя игра, но неважно. Алекс скоро будет дома, поэтому мы могли бы поесть у тебя. Очевидно, ты не понимаешь почему, но я предпочитаю никуда не ходить сегодня вечером.
— Все, что хочешь.
Он смотрит искоса.
— Это хорошо?
Я медленно киваю.
— Да. Один слегка искушает в моменты крайней слабости, когда перед другим просто невозможно устоять.
— Ты только что сделала мой вечер, — он сжимает мои бедра своими большими руками.
Ты только что сделал мой целый год!
— Слушай, я знаю, что мы знакомы меньше недели… — я начинаю говорить.
— Две недели, если учитывать то время в метро, когда ты преследовала меня, до происшествия с пончиком.
Я смотрю искоса, качая головой.