Джейк Андерсон ИСЧЕЗНУВШАЯ В ПОЛНОЧЬ
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Однако я располагал чрезвычайно ценными сведениями, первоисточником, изменившим траекторию моего расследования, Элиза оставила после себя настоящий клад из онлайн-постов. Вначале я рассматривал их как потенциальные источники подсказок, которые помогут понять, что происходило с девушкой в ее последние дни. Прочитав и проанализировав несколько сотен страниц ее текстов, я с изумлением понял, что у меня с Элизой очень много общего. В полной мере я осознал эту связь лишь в середине своей работы и был потрясен до глубины души.
Несмотря на то что я не имел возможности побеседовать с семьей погибшей (такой возможности не имел никто), ее личные монологи, обращенные к широкой аудитории, дополнили те рассказы и предположения, которыми поделились со мной ее друзья, и позволили воссоздать некоторые аспекты ее жизни. И хотя кое-где я проявляю творческую вольность в изображении событий, действующих лиц и в компиляции фактов, те места, где присутствует Элиза, в большинстве своем основаны сугубо на ее собственных словах.
Пришлось потратить немало времени (по сути, годы), но постепенно я начал обнаруживать в деле Элизы новые улики. Поскольку подавляющее большинство сотрудников полиции Лос-Анджелеса и служащих отеля Cecil отказались говорить на эту тему, я был вынужден закидывать сеть фактологического поиска глубже и изобретательнее. В итоге, помимо записей Элизы и полицейских и судебных протоколов, мои источники включили сведения, полученные от полицейского информанта, журналиста-расследователя, частного детектива, отставного помощника коронера, эксперта-криминалиста, штатного психолога полиции Лос-Анджелеса, нескольких постояльцев отеля, вышибалы, родственника одного из служащих отеля и множества других людей. Предоставленная ими информация заставляет значительно пересмотреть официальное объяснение смерти Элизы.
Строго говоря, нежелание членов семьи сотрудничать могу представить трагичность их положения, ведь поднятая прессой шумиха вокруг смерти Элизы лишь усугубила горе, должно было отвратить меня от намерения извлечь из расследования коммерческую выгоду. Однако я твердо уверен: коль скоро в сети уже присутствуют десятки тысяч постов и видео (многие с подключенной монетизацией), в которых Элизу стигматизируют, выставляют в нелицеприятном свете и часто сообщают о ней неверную информацию, найдется место и еще для одного рассказа рассказа, который позволит читателю с головой погрузиться в ранее неизвестные подробности дела и, что не менее важно, даст возможность лучше понять обстановку, в которой она вела свою внутреннюю битву. В этом смысле моя книга является гибридом криминальной документалистики и мемуаров с элементом психоанализа, а кроме того призывом к справедливости как в юридическом, так и в социологическом смысле слова.
Я верю, что история Элизы поможет другим более человечно и без стигматизации относиться к психическим заболеваниям, и в результате больше людей станут открыто говорить о своих проблемах с друзьями и родными и обращаться за помощью. Дело Элизы и сама Элиза стали символами эпохи, а для многих превратились в настоящий предмет одержимости (на пике охватившей соцсети лихорадки число поисковых запросов без рекламы доходило до 70 000 в месяц). Анализируя такую реакцию общества, я разбираю социологическую составляющую ее дела, что включает в себя анализ патологий, конспиративных теорий, поиска идентичности и жажды самореализации в цифровую эпоху.
Кроме того, история Элизы это повод поговорить об уголовном правосудии и зарождающемся движении сетевых расследований.
При работе над книгой я действовал простыми методами, но кропотливо. Я делал выводы, основываясь лишь на фактах или опровержениях ложных утверждений; я избегал оказывать предпочтение тем фактам, что подтверждали мои гипотезы, и, неуклонно подчиняясь требованию объективных данностей, подвергал эти гипотезы постоянному пересмотру;