Шарлатан
Глава 1
А чтобы постоянно не искать, куда я эти очки задевал, я их вообще прицепил за веревочку, надетую на шее, которую снимал крайне редко и только спать с очками на груди все же не рисковал, а тут я же не спал! А под рукой очков не обнаружил, и по привычке, выработанной еще в офисе, заорал «какая падла мои очки переложила опять» То есть я имел в виду это проорать, но получилось как-то странно. То есть проорать-то у меня получилось довольно громко, однако ор в слова почему-то не оформился. Мне это не понравилось, так что орать я прекратил, раздумывая, как же мне все-таки донести до окружающих мое недовольство и почему-то мне в голову пришла странная мысль: ведь младенцы начинают фокусировать глаза только неделям к двум, так что нужно просто подождать и все само образуется. И мысль эта меня почему-то успокоила но вот окружающие меня люди (я чувствовал минимум троих) успокаиваться не захотели. Сначала протерли меня мокрой тряпкой, потом положили какой-то женщине на живот
Все прочее я вспомнил урывками: все же у младенца столько новых впечатлений каждый день и даже каждый час появляется, на запоминание всего у него мозгов просто не хватает! А вот разнообразия в жизни точно не хватало, вся моя деятельность сводилась к двум основным занятиям (да и то, если «писать» и «какать» считать не основными): есть и спать. А в таком режиме трудно не то, что что-то запомнить, трудно разобраться в последовательности действий. Так что я точно не могу сказать, в каком возрасте я впервые испугался, когда сидящая рядом со мной на табуретка мама вдруг оказалась очень далеко от меня. Где-то я слышал, что детей эта «метаморфоза» очень пугает, но раз я знал, что «это пугает» и знал, что «это» вызвано лишь тем, что младенец просто не сразу получает способность правильно оценивать расстояния на глаз, то всерьез пугаться не стал. Пугает-то неизвестность
Зато, поскольку иных дел у меня в общем-то и не было, я довольно много думал. И додумался вот до какой мысли: люди, которых врачи вернули с того света, часто рассказывают, что они перемещались куда-то по темному узкому тоннелю к свету, и из этого почему-то делали вывод, что они летели в рай. Или в чистилище и я решил, что люди эти вообще не врали. Вот только ни в какой рай они не летели, а просто вспоминали самое яркое событие в жизни: собственное рождение. А там как раз и «тоннель» был, причем действительно узкий, и свет в конце а так как это было самым первым впечатлением в их жизни, и тогда они вообще первый раз свет увидели Вывод, конечно, не самый радостный: никакого рая нет. Но все же человек попадал в жизнь, а уж получится там рай, чистилище или ад, много от чего зависит. В том числе и от самого человека
Впрочем, эта мысль меня тоже надолго не заняла: у младенцев все мысли короткие, а вокруг столько всякого интересного! Жалко только, что в деревне электричества нет, а керосин мужики экономили. Так что зимой все спать ложились рано, а в темноте точно ничего не происходит. Разве что кошка начнет за мышами гоняться, но и мыши в дом забегали редко. Зато зимой в доме было тепло: печку топили раза три в день, из чего я сделал вывод, что с дровами у нас хорошо. А еще я хорошо высыпался за длинную ночь и поэтому днем старался все же восстановить забытые навыки. И, похоже, кое-что восстановил: первые