Владислав Михайлович Ляхницкий Эхо тайги
ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
Кладите на траву. Осторожнее На живот кладите, шептала Ксюша своим помощникам. Быстро сняла с себя сарафан и прикрыла Веру, Идите!
Тришка и щупленький солдат ушли в село, а Ксюша решила соорудить балаган, временно укрыть в нем Веру, дать ей прийти в себя. И только начала ломать ветки пиxтача, как от реки донеслись голоса.
Ксюша нагнулась к Вере.
Слышь, люди идут. Хватайся за шею, я тебя унесу,
Пи-ить
Потерпи Люди за нами идут
Пи-ить
Молчи, молчи, Христа ради.
Чащоба кругом такая, что у земли полумрак. А как же иначе? Тропой идти быстро настигнут.
Пи-и-и-ть
Впереди, за черемухой ключик студеный. Возле него черемша сочная, хрусткая Потерпи еще малость.
Голоса удалялись вправо. В чащобу не каждый полезет. Ксюша принесла из ключа пригоршню студеной воды.
Пей, опустившись на колени, поднесла ладошки к запеченным губам подруги. Она кажется маленькой, слабой, а часа два назад стояла среди солдат гордая, сильная, казалось, очень высокая и, как флаг, поднимала над толпой платок, смоченный кровью Кирюхи.
Есть же такие храбрые люди на свете, шептала Ксюша, гладя шелковистые Верины волосы. Спросила! Есть, может, хочешь? И вспомнила: у самой ни крошки во рту со вчерашнего дня, и Вере нечего дать.
Ты, Вера, побудь тут одна, а я сбегаю в село за хлебом.
Вера повернулась на бок, сжала Ксюшины пальцы.
Не уходи Они меня ищут Боюсь
Боишься? снова перед глазами Вера, идущая на солдат с платком, смоченным кровью Кирюхи. Это ее возвеличивало, но вместе с тем и удаляло от Ксюши, а вот слово «боюсь» сделало сразу понятней, родней.
Схороню тебя так, што и зверь не найдет.
Пи-ить
Принесу сейчас. Только ты не стони, а то услышат кому не след.
Верины глаза опять стали мутными. Она пытается приподняться.
Где Аграфена? Дядя Егор?
Остались в селе. Мне тоже надо в село.
Сходи. Только положи меня возле воды Узнай, где там наши? Что с ними?
Я тебя схороню под черемухой. Сделаю плошку из бересты, налью в нее воды. Только не стони.
Не буду и шепотом, сжав Ксюшины пальцы: Вавилу предупреди Найди непременно Вавилу
Найду. Я траву хорошую отыскала. Дай спину соком полью. Выжимая сок, снова увидела исполосованную Верину спину, и дрожь по телу пробежала. Медведи так дерут! А про Вавилу не бойся, найду
2
Нашли? спросил он подбежавшего вахмистра и удивился тому, до чего глух и чужд был собственный голос.
Бравый вахмистр почти весело отчеканил:
Не извольте беспокоиться, ваш бродь, хочь и смеркается, а все одно отыщут комиссаршу. Далеко не уйдет. Их бродь, господин ротмистр, крестьянам десятку посулил за поимку. Непременно найдут.
Оптимизм вахмистра что соль на свежую рану. Бросив поводья, Валерий взбежал на крыльцо дома Кузьмы Ивановича. Снова качнуло в дверях пришлось ухватиться за притолоку. Где только он сегодня не ездил в поисках Веры. И по дорогам, И по оврагам, пробирался через куртины берез и заросли тальников, где сухие талины что когти рассерженной кошки. И в болоте вяз.
Ротмистр Горев, невысокий, плотный, чернявый, усы колечками вверх, сняв жмущие сапоги, сидел в кухне на лавке и мирно беседовал с хозяином. Кузьма Иванович гладил седенькую клинышком бородку и изливал наболевшее.
Скудеет вера, Николай Михалыч, скудеет. А без веры человек што скотина. Не убий, не укради, чти отца своего и матерь свою на сих заповедях земля стоит.
Увидя Валерия, Горев издевательски поклонился ему.
С благополучным прибытием, господин штаб-ротмистр. Отыскали вашу поротую невесту.
Горев! руки сами дернулись к кобуре револьвера. Горев вскочил, сжал запястье Валерия и бросил Кузьме Ивановичу:
Уйди в моленную и последи, чтоб сюда никто не входил. Отступив от Валерия, рявкнул, как умеют рявкать только старшие чином на подчиненных: Садитесь, штаб-ротмистр.
Привычка подчиняться приказу заставила