Короткий век
Короткий век, короче суток,
Рождает новый балаган,
И мой потерянный рассудок
Сгнивает кожицей от ран.
Кровоточат, и просто больно,
И с ними давняя любовь,
И я скривился подневольно
По нисходящей будто вновь.
Вот по аллеям ходят пары,
А я в пространство заключен.
Кровать как лагерные нары,
Опять «не теми» увлечен.
В миру, где ангелов немного,
А то и нет их нет нигде
Я б попросил любовь у Бога
И посвятил стихи звезде.
Да просто б жил и улыбался
Коротким суткам и векам.
Я без тебя никем остался,
И дрожь осталась по рукам
Надежды потерял
Но центр сам в надеждах потерялся.
Он фонарями ночью улыбался,
А я бесшумно в доме умирал.
Мне было грустно, сумрачно, темно.
Не выходил. Не совершал ошибку.
Портрет осматривал, висевший хлипко.
Надеялся, что станет все равно.
Проспект был узковатый и дворы,
А я так ждал, что ты протянешь руку
Чрез всю страну, чрез боли и разлуку,
Открыв по-настоящему миры.
Молчало небо вечное собой
Рождало блеск в сиреневой глазури.
Ей бесконечность села по фигуре.
Звонил тебе: гудки, гудки отбой.
Сходились звезды в странный полукруг,
Они казались пьяными глазами,
Омытые моими же слезами.
И тут тебя я вспоминаю вдруг.
Точнее помнил, просто не хотел
Вживаться в август, в прошлое, и лето,
И ты была безумием поэта,
Но быть безумным радостный удел.
Но я надежды глупо растерял,
Теперь уж всматриваюсь в фото,
Там не хватает, вроде бы, чего-то,
Того что безответно покорял.
Вернуться в никуда
Я был бы рад вернутся в никуда
И прикипеть безжизненно к порогу,
Где ждал тебя, но плакал иногда,
Высказываясь долго и помногу.
Там порывалась ивовая дрожь,
Там, видно, Бог прогуливался с ветром,
Усиленно навеивая ложь,
Пронзающую плоть по миллиметрам.
Стал символом разлуки и эпох
Забор вишневый, тянущийся к саду.
Бардак. Бессвязности. Переполох.
Запомнил я бордовую помаду.
Тобой сожжен, как злостный еретик,
Зато восстал из жаркой преисподней.
Пусть прошлое осветит черновик,
Я может быть хоть стану посвободней
Нота февраля
Вечерней нотой февраля
Отпеты будничные беды,
И я с величьем короля
Чужие праздную победы.
Стихи откладываю в стол
Архивы грусти, возражений.
Вино, разлитое на пол,
Символизатор поражений.
Я красной нитью на снегу
Твои нашью инициалы,
Ведь без тебя уж не смогу
Принять сугробы и завалы.
И речь, как облако, чиста,
Замысловата и печальна.
Целуй во влажные уста,
Как было летом изначально.
Сыграй мелодию зимы,
Скорби, поплачь об уходящем,
Но дай прекрасное взаймы
Для будущего в настоящем.
Вдогонку снегу
Вдогонку выпавшему снегу
Вбегу, поскальзываясь, я
В людьми набитую телегу,
На них ни капли не смотря.
Я позабыл о всем на свете,
И непонятен новый день:
Читаю новости в газете,
Но разбираться тупо лень.
Мелькают улицы, бульвары,
Тобой сожженные мосты,
А я прогуливаю пары,
Примчав ко времени, но ты
Не надо алостей, лазури
В едва морозном феврале.
Я след и мир в литературе
Оставил ярким в полумгле.
И нет троллейбусов, трамваев
И город узок, как-то мал.
Плеяды урок, негодяев:
Я всех лирически собрал.
Но на контрасте вспомню нежно
Твоих волос манящий шелк.
Любовь потеряна небрежно,
Я так тебя и не нашел
По старому Дону
По Дону, по старому Дону
Течет, утекает любовь.
Она не дана по талону
И не возвращается вновь.
Рыбак с бережка ожидает
Улов, и к обеду успеть,
Но сердце уставшее мает
И хочет, наверно, запеть.
А я обошелся бы криком
С моста в зеленящую водь,
Поскольку несчастье в великом,
Поскольку усопшая плоть.
Мне побоку многие беды,
Но ты не щадящий каприз.
Пустые слова и беседы
Летят безошибочно вниз.
Я снова в дырявой телаге
Ступил на залуженский мост.
Тебя сохраню на бумаге,
А сам отпрошусь на погост.
Услышьте молчание
Услышьте молчание, люди,
Вам слушать не хочется, лень.
Мечтая по-детски о чуде,
Я умер в назначенный день.
И, правда, оно неизменно:
Уснешь, и все сбудется вновь.
А ты возражаешь надменно,
Кошмаря слепую любовь.
Печальна минута прощанья,
Последняя мирная ночь.
Я в землю зарыл обещанья.
Ты, дьявола первая дочь,
Достанешь меня из могилы
И будешь у ямы стеречь.
О Боже, я выпрошу силы,
Чтоб в рифму укладывать речь.
Отвечу без доли обиды,
Что нравится явственный ад.
Твой голос, как звук панихиды,
Наводит на траурный лад.
Но я восхищен, убиенный,
Поскольку тобою убит,
Карателем, в миг вдохновенный,
Теперь ничего не болит.
Услышьте молчание, люди,
Оно поприятнее нот.
Я больше не мыслю о чуде,
Хватает небесных хлопот.
Прошу простить
Прошу простить за мой уход
По тропам близящейся смерти.
Я сочинитель дивных од
Иду по вечной круговерти.
Смешавшись с водами дождя,
Я разольюсь тебе на плечи,
Уйду немного погодя
И обернусь грозой под вечер.
Другою кажется мне грусть,
И ты какая-то другая.
Саксофонист сыграет пусть
На нотах будущего мая.
Он пусть сыграет вам, двоим:
Тебе и, может, кавалеру.
Такой воронежский интим.
Прими прекрасное на веру
Как обычно непривычно
Все как обычно непривычно,
И воздух пламенем горит,
Но мне размашисто, эпично
Весь город тайну говорит.
Вот я устал. Вот я не пойман
За кражу сердца твоего.
Но кто-то выпустил обойму:
Предупреждение всего.
И площадь устлана цветами,
Я полагаю в твою честь.
Закат смешался с этажами,
Такая будничная лесть
За то что вовремя не сдался
И что с гитарой у окна
Тебе во многом признавался,
Как похитительнице сна.
Но потемнели вдруг аллеи
И безнадежные мечты.
Я бы входил в оранжереи,
Где б расцветала вечно ты.
И как обычно непривычно
Вдыхать из воздуха огонь.
Но пусть играет мелодично
Души тревожная гармонь.