Разве не видите,
что я сама себя в землю закопала?
Ты что это, с ума сошла? испугается Оленька. Да так ее за нос хватит, что даже слезы выступят.
Ну-гляди же, погрозит ей Лукия, вот стану святой! Вырву тебе тогда твои космы!
«А кто же меня тогда кормить будет? думает девочка. Может, матушка Раиса? Как бы не так! Она кусочка хлеба не принесет, скажет: «Ты лентяйка, фараонка, из земли торчишь, ничего не делаешь, а я тебе должна еду носить!»»
Вздохнув, Лукия признается, что, наверно, матушка Раиса действительно имеет основание так сказать...
За окном расцветает весна. Во дворе приюта стоит черешня в цвету. Пригретые теплом весеннего солнца, гудят пчелы. С далеких неведомых полей, из лиловых лесов во двор приюта залетает шаловливый ветерок. А девочки сидят в душной комнате. С каждой минутой в корзине вырастает куча мягкого пера. Двадцать пар детских рук работают быстро, сноровисто. Поспеть бы ко «дню ангела» старой графини, ей надо приготовить в подарок две мягкие теплые перины.
Ой, до чего же ноет спина. А ноги совсем занемели подняться бы, вскочить на подоконник, распахнуть окно. Выбежать во двор, стать под цветущую черешню, прищуриться и слушать тонкое жужжание пчел.
Лукия не в силах совладать с собою. Она бросила быстрый взгляд на дверь матушки Раисы нет» Девочка вскочила, кинулась к окну, мигом поднялась на подоконник и открыла форточку. В лицо ударил теплый игривый ветерок...
Матушка Раиса не позволяла окна открывать надо на перо смотреть, а не во двор глядеть. Знает она своих воспитанниц: влетит пчела, тогда все, забыв о работе, только на нее и будут смотреть. Но открытой форточки матушка Раиса даже не заметит. Мгновение и Лукия уже сидит в кругу своих подруг.
Но тут произошло совершенно непредвиденное. Вдруг куча нащипанных перьев вихрем поднялась из корзины, разлетелась по всей комнате. Девочки ахнули. Глядели испуганными глазами на дверь что-то теперь будет?
Матушка Раиса словно почувствовала, что произошла какая-то неприятность, и быстро вошла в комнату. Перья еще кружились под потолком, медленно оседая на пол, на карнизы, на печку...
Кто открыл форточку? едва сдерживая себя, спросила ледяным голосом матушка Раиса.
Девочки молчали.
Кто открыл форточку? повторила воспитательница. Ее губы дрожали. Даже волосатая бородавка на подбородке, как казалось Лукии, с каждым мгновением все больше увеличивалась и шевелилась, точно живой омерзительный паук.
Ты открыла? крикнула матушка Раиса. Ты?
Костлявый кулак матушки обрушился на голову первой подвернувшейся ей под руку девочки.
Лукия вскочила с места.
Не бейте! Это я! Я открыла! ,
Казалось, матушка Раиса даже остолбенела в первое мгновение.
Ты? Святоша? Жития святых читаешь! Ах ты фараонка!..
Она медленно успокаивалась, привычно дергая пальцами четки. Но в зрачках не погасали зловещие зеленые огоньки, которых больше всего всегда боялась Лукия.
Матушка Раиса еще раз посмотрела на развеянные перья и почти шепотом процедила:
Сегодня ляжешь спать на отдельную кровать.
У Лукии побелели и задрожали губы. Расширенными, круглыми от испуга глазами она смотрела на свою воспитательницу.
Глава десятая ОТДЕЛЬНАЯ КРОВАТЬ
Лукия хорошо знала, что это значит лечь в отдельную кровать. Это считалось наиболее тяжким наказанием в приюте. Это было безмерно страшнее нескончаемых поцелуев бороды бога, страшнее самой трудной работы, даже голода.
Ночью, когда все уже спали, матушка Раиса подходила к отдельной, одиннадцатой, кровати, тихонечко сбрасывала одеяло с очередной «преступницы». Просвистев в воздухе, лозина вдруг огнем обжигала сонную девочку. Летом лозину заменял пучок свежей крапивы, и утром жертва матушки Раисы подымалась с постели вся в пузырях, которые покрывали тело.
Случалось, что «преступница», уложенная в отдельную кровать, всю ночь не могла заснуть, с ужасом ожидая наказания. Но очень часто матушка Раиса не приходила в первую ночь. Не приходила и во вторую. Только на третью ночь, когда крепкий сон одолевал девочку, в ее тело впивалась гибкая свистящая лозина.
Вопли жертвы «правосудия» среди ночи будили всех воспитанниц. С ужасом прислушивались они к расправе. Это входило в воспитательные планы матушки Раисы. Девочки обязаны быть свидетелями наказания их подруги. Они крепко должны запомнить,
что ожидает строптивых и нерадивых не только в аду, но и на грешной земле.
Лукия знала, что спасения не будет. Матушка Раиса никого никогда не прощала. Отдельная кровать была как плаха, на которую палач кладет голову своей жертвы.
Луна тихо заглядывает в спальню. В серебристом луче таинственно белеют полотенца на спинках кроватей. Лукия не спит. Ей то и дело чудится шорох за дверью. Это крадется с лозиной матушка Раиса. Вот она приложила ухо к двери. Прислушивается заснула ли уже Лукия. Вот заскрипела дверь. На пороге белеет чья-то фигура. Нет, это скрипнула кровать. Но видение не исчезает, белая фигура приближается к Лукии. И в тот момент, когда девочка уже готова была закричать со страху, она услышала тихий, ласковый шепот Оленьки, с которой обычно спит на одной кровати.
В длинной, до пят, белой сорочке Оленька кажется высокой и стройной. Она садится к Лукии на кровать и шепчет: