Пойдёмте, я аппарирую нас домой.
Не дожидаясь окончания фразы и не попрощавшись, Гарри схватил его за руку и потянул к аппарационной площадке. Потом ему, наверное, влетит за некультурность, но это будет потом, а пока нужно убраться подальше от тихони Джеймса. Кажется, он ещё смел их окликнуть. Да почему этот подлый никак не хотел оставить Гарри с папой в покое?!
Рывок аппарации, и наконец они очутились в прихожей их коттеджа. Гарри покачнулся, но устоял и руку отца не выпустил, вцепился в неё, как маленький ребёнок. Вот и всё, всё закончилось, Гарри защитил их семью и будет защищать её до последнего. Но в глубине души, остро и оттого невероятно болезненно, кололось воспоминание, где его папа переживал за совершенно другого мальчика. Мальчика, который уже однажды отнял у Гарри родителей.
Гарри, ты объяснишь мне, что произошло?
От строгого голоса, от понимания, что папа сразу раскусил обман и только зачем-то подыграл ему, Гарри весь похолодел. Что же теперь? Если сейчас отец всё узнает а он узнает! то понятное дело, вернётся на Косую аллею за Джеймсом. Тот, наверное, будет ужасно благодарен, если его заберут от магглов, и ни за что не станет врать папе в отличие от Гарри. На глаза от обиды и несправедливости навернулись слёзы. Гарри снова всё испортил! И, кажется, уже навсегда.
Что случилось между тобой и Джеймсом Поттером, что ты так сбежал? Живот, как я понимаю, тебя совершенно не беспокоит.
Гарри упрямо молчал, даже губу закусил, чтобы не проболтаться. Он гипнотизировал взглядом свои ботинки, боясь посмотреть отцу в глаза и увидеть там презрение и пренебрежение.
Я жду.
Ни... ничего не случилось, сэ... папа. Мне просто очень захотелось домой.
В самом деле? Гарри, я ещё не ослеп, я видел всё своими глазами. Ты помнишь, о чём мы говорили
насчёт вранья? Не заставляй меня разочаровываться.
Это слово обожгло Гарри будто кипятком. Наверное, папа хотел сказать, чтобы Гарри не разочаровывал его ещё больше, просто в последний момент сдержался, пожалел. Самый худший кошмар Гарри воплощался в жизнь, и мысли метались из стороны в сторону, из крайности в крайность. Промолчать? Снова соврать? Или ответить правдиво? Как сделать так, чтобы папа понял: Гарри не специально, он просто испугался, что в их маленькую и крепкую семью войдёт кто-то посторонний и всё разрушит. Гарри не хотел, чтобы это снова повторилось!
Почему мне нельзя называть тебя папой на людях?
Что?
Громко шмыгнув носом, Гарри сжал кулаки так, что стало больно. Он сказал это вслух, то, о чём думал последнее время, и весь измучился. Теперь нельзя отступать, но Мерлин, как же страшно! Отец молчал, больше ничего не спрашивал, словно всё уже решил для себя, и от этого мужество Гарри в одночасье оставило его.
Т-ты не разрешаешь называть тебя папой при посторонних. Только «сэр» или «мистер Снейп», торопливо забормотал он, боясь зареветь и уже ничего не рассказать. А я... Это из-за Джеймса, да? Ты меня не усыновил, потому что хотел на него посмотреть? Он же и вправду больше похож на маму, это видно... Ты теперь будешь его опекать, да?
Под конец Гарри не говорил шептал, почти не слыша себя. Лицо папы превратилось в каменную маску, тяжёлый и непроницаемый взгляд не обещал ничего хорошего, и Гарри не выдержал. Волнение, страх, постоянное ожидание беды прорвались слезами, он их быстро вытер, чтобы отец не подумал, что он такой слабак, да поздно, наверное.
Я пойму, я справлюсь, ты только скажи мне правду.
О, Мерлин! Отец с усилием провёл по лбу рукой. Закрыл лицо ладонью и так и замер. Гарри, не дыша, следил за ним. Гарри, ты сейчас серьёзно? Серьёзно... и как давно ты всё это себе напридумывал?
Я не придумывал! Я...
Гарри, отец взял его ладони в свои и крепко сжал, если я ещё раз услышу подобную глупость, я тебя не от лаборатории отлучу, а отшлёпаю. По-настоящему отшлёпаю, понял меня? Замерший Гарри, который боялся пошевелиться, только кивнул. У него сердце стучало так, как будто должно было-вот-вот сломаться. Всё кончено или нет? Я пошёл с тобой сегодня, потому что ты хотел встретиться с братом, а не для того, чтобы оценивать, кто из вас лучше. Мне всё равно, кто на кого из родителей похож, мой сын ты. Ты им стал, как только я отобрал тебя у Петуньи.
Судорожным, неловким движением отец притянул его в объятия. Гарри уткнулся носом в чёрную ткань его сюртука, до боли знакомо и любимо пахнувшую мятой и травами, обхватил папу за пояс и всхлипнул.
Мерлин, ну и фантазия у тебя, сын.
Было невыносимо стыдно, что Гарри подумал про отца так плохо, и при этом он чувствовал себя счастливее некуда. Папе никто другой не нужен, никто не вклинится между ними и не поломает тот маленький, хрупкий мирок, в котором они с папой были счастливы.
Спустя несколько минут отец мягко отстранил его от себя и спросил с напускной строгостью:
Наревелся? Больше не будешь придумывать?
Гарри отрицательно помотал головой, ещё раз, сколько было сил, обнял папу, помялся и всё-таки нерешительно произнёс:
Ты так смотрел на Джеймса, что я испугался.
Гарри, мне было жаль его. Каким бы героем его ни прославляли, он всё-таки ребёнок и не заслуживает того, чтобы жить там, где им откровенно пренебрегают. Но нет, я не буду бороться за опеку ещё и над Джеймсом. Для нас с тобой это может быть опасно.