Существенным в рассмотрении пространства Хайдеггером является понимание того, что пространство не дано, но оно производимо. В «Искусстве и пространстве» он предлагает вслушаться в слово «пространство». В нем слышится простор, то есть нечто простираемое, свободное от преград. Простор, замечает мыслитель, несет с собой открытость для человеческого поселения и обитания. Причем открытость здесь понимается динамически как постоянные открываемость или освобождение мест, в которых судьбы обитающего человека рассматриваются в масштабе соответствия (ответственности) или несоответствия (безответственности) событиям мира. «События истории бытия обусловлены вмещающей открытостью этой уместности, а не тем, что занимает место в безразличной протяженности исторического процесса» . Предельно широкий взгляд Хайдеггера на пространство позволяет в нем увидеть не какую-то инертную структуру, а структуру, производящую местность в игре мест, то есть местообразующий процесс. При этом местность здесь это не просто игра мест (или вещей, ибо вещи сами суть места, а не только объекты, принадлежащие определенному месту) или область, где разыгрывается собирание вещей и происходит их co-бытие, в смысле их взаимного с-бытия или с-бывания, осуществляемое только благодаря их взаимному действию друг на друга.
Но это также событие, в ходе которого сбывается и человек. Хайдеггеровское понимание пространства существенно русское (немецкое слово Raum пространство согласно словарю Пауля, корнем связано с лат. rus, Land земля, первоначально значит: пустое, незаполненное (das Leere; Unausgefullte) (откуда также значение производного глагола raumen убирать, чистить); отсюда и общегерманское чувство пространства как чего-то пустого), он не мыслит его как пустоту, а последнюю толкует через ее в-пускающую суть: так, пустой стакан несет в себе способность впускать содержимое, способность нечто co-держать. Даже в скульптурном воплощении пустоты вступает в игру проектирующее вы-пускание самого мира. Пустота сродни сути места и потому есть не ничто и не отсутствие, а про-из-ведение, в смысле выведения сил бытия наружу.
1.4. Логика совместности и социально-культурная топология
Хотя последний подвержен историческим трансформациям и временами изменяется, однако ядро его составляющих остается почти неизменным (солидарность, жертвенность, служение и др.). Итак, обратимся к французским философам, которые, невзирая на присущий им европейский индивидуализм и образ жизни, между тем анализируют продуктивность совместного способа бытия.
М. Фуко подчеркивает, что XIX век был веком истории, с ее темами развития, кризиса и неуклонного собирания прошлого . Это была эпоха, основывающая свою мифологию на втором принципе термодинамики. Современность же является эпохой пространства, эпохой одновременности, непосредственного соседства, нахождения бок о бок и рассеяния. Место стало определяться отношениями близости между точками или элементами, которые формально описываются в качестве отношений серии, дерева или сети. Проблема жизненного пространства диктуется типом сохранения, циркуляции, маркировки и классификации человеческих элементов.
По Фуко, озабоченность нашей эпохи фундаментально связана именно с пространством, а не со временем. Время обнаруживается лишь как один из вариантов операций, которые возможны для элементов, распределяемых в пространстве. Мы не живем в гомогенном и пустом пространстве, напротив, в различных и множественных пространствах. Мы не живем в пустоте, внутри которой могли бы быть размещены индивиды и вещи, но живем внутри набора отношений, которые очерчивают места, не подлежащие превращению одного в другое. В каждой культуре или цивилизации имеются места особого рода, отличные от всех других мест. В пику к утопиям Фуко называет их гетеротопиями, а их описание гетерологией.
Первый принцип этого описания заключается в том, что нет ни одной культуры в мире, в которой бы не конституировались бы гетеротопии. Они являются постоянной каждой человеческой группы. Гетеротопии непременно принимают различные формы, и, вероятно, нет ни одной универсальной формы гетеротопии. Их можно, однако, классифицировать по двум главным категориям. В традиционных обществах имеется определенная форма гетеротопии, которую Фуко называет кризисной гетеротопией, т. е. имеются привилегированные, или священные, или запретные места, сохраняемые за индивидами, которые находятся в состоянии кризиса (подростки, беременные женщины, старики). Гетеротопии кризиса исчезают сегодня и возвращаются в форме так называемых гетеротопий девиантности, которые имеют место у индивидов, чье поведение демонстрирует отклонение от общепринятых норм (дома отдыха, психолечебницы, тюрьмы).
Второй принцип описания гетеротопий это то, что общество в историческом развертывании может создавать гетеротопическую функцию в различном стиле. При этом каждая гетеротопия имеет определенную функцию в границах сообщества, а также она может иметь одну или другую функцию, согласно с культурой, в которой она имеет место (примером здесь может служить кладбище).