Меньше всего Илидор ожидал, что первым делом на новом месте Йеруш Найло потревожит своим голосом этот долбаный бледно-розовый туман и пепел, запечатывающий уста, и тени, которые прорастают из тумана и растворяются в пепле.
Теперь Илидор не мог найти слов даже для того, чтобы обругать Йеруша Найло. А Йеруш Найло стоял перед драконом, пылал глазами и ждал его ответа, крепко стискивая пальцы.
Не может быть на свете ничего подобного, едва не захлёбываясь от ярости, проговорил Илидор, и голос его гудел, как низкий гонг. Ты, Найло, быть может, лучше всех на свете разбираешься в воде, но ты нихрена не понимаешь в магии. Не может быть такой воды! Не может! Понятно тебе?
Йеруш сжал кулаки. Он дышал часто и неглубоко, его лоб покрылся мелкими каплями пота.
И я пойду с тобой в дебри этого леса, выплюнул Илидор и потряс пальцем перед носом Йеруша: Я пойду за тобой! Но не для того, чтобы убедиться ты понял меня, Найло, понял? Я пойду с тобой, чтобы увидеть твоё лицо, когда ты поймёшь, в какую чушь умудрился поверить! И я тебя носом натыкаю в тот источник или что там ты собираешься найти, чтобы ты увидел, чтобы ты понял и вслух ртом мне сказал то же, что я тебе сейчас говорю! Никакой! Живой воды! Не существует!
Имбролио
Пересадка, пересадка! кричит сверху грибоец-провожатый. Переход на пятую южную точку сгона!
По подвесным лестницам идут на пересадку несколько пришлых людей-торговцев
бой-жрицу Рохильду. Она снова появилась с той самой тропы, которой утром пришёл Илидор. Снова сначала нашла взглядом Йеруша, и они весело помахали друг другу руками, а потом бой-жрица отправилась на поиски Мажиния. Кряжичи, очень тихие в течение всего дня, при виде Рохильды едко затрещали ветками.
После заката с вырубки, где расположился храмовый шатёр, понеслось нестройное многоголосое пение. Что-то блеснуло в свете уходящего солнца прибрёл давешний малыш с зеркалом в руках, и выглядел он до того странно на этой вечерней полянке, что хотелось протереть глаза: не чудится ли? Нет, не чудился: малыш лет трёх в длинной, до колен, голубой рубашонке, стоял, чуть покачиваясь, на коротких ножках, крепко сжимал зеркало маленькими пальчиками и пускал солнечных зайчиков по поляне. У малыша было совсем ещё кукольное лицо: пухлые щёки, крошечный нос, маленький рот, приоткрытый от удивления, словно для самого ребёнка было большой неожиданностью оказаться тут с зеркалом в руках. Светлые брови почти незаметны, из-за этого крутой лоб кажется очень высоким и по-бараньи упрямым. Соломенного цвета волосёнки завиваются на висках, за ушами, на шее. Скачут солнечные зайчики по поляне, сосредоточенно следят за ними детские глазища, большущие, широко распахнутые.
Уы-ы-уо! надрывается у озера Мажиний.
далёко услышится жреческий глас плывёт над полянкой мощный голос Рохильды, пригибает травинки.
Мажиний он кто? Спросил Илидор. Лесничий? Он же не из жрецов.
Просто какой-то мужик из местных, за Рохильдой пришлёпал, Йеруш дёрнул-клюнул головой. Скажи, зачем ему Рохильда, неужели его жизнь среди хорошечек недостаточно странная? Впрочем, ай!
В глаз Найло вломился солнечный зайчик, и некоторое время Йеруш шало моргал, едва слышно поминая свет отца-солнца, все его лучики и всех его рьяных последователей. Пение с вырубки стало слышнее, торжественней.
Пойдём, пора, наконец проморгавшись, Йеруш махнул рукой дракону. Сейчас будет ужин, а потом вечерняя посиделка, я обычно от них бегаю как от огня, потому как на кой шпынь мне огонь, но сегодня жрецы захотят тебя послушать. Расскажешь им про того гнома, который остался в подземьях ты им говори-говори, ты не стесняйся, Илидор, хотя я даже не хочу знать, что в этом мире способно тебя стеснить, но ты говори. И побольше о доблести, про сияние света, в общем, досыпай полной горстью вот этой всей мутотени. Жрецы от таких историй сразу становятся довольными и добренькими, а нам очень нужно, чтобы они были добренькими и довольными, ты слышишь меня, Илидор, эй, Илидор, ты меня понимаешь, дракон? Прекрати пританцовывать, я тебе важные вещи говорю!
Я же их ушами слушаю, а не ногами, сверкнул улыбкой Илидор, но покачиваться в такт пению прекратил. Ты можешь тоже пританцовывать, пока рассказываешь!
Йеруш поморщился так, словно дракон наступил ему на ногу, хотя тот знал совершенно точно, что не наступил. Илидор решил считать, что у Найло есть какие-то сложности с танцами, что было бы не слишком удивительным для такого нервического эльфа, которому не всегда удавалось даже сидеть или ходить без резких и неуместных телодвижений.
И ты не забывай, дракон, понизив голос, очень серьёзно проговорил Найло, у Храма бзик на добре и свете, ты меня услышал? Нужно быть добрым и светлым и нести свой свет повсюду. А всё, что тьма и мрак, Храм называет тварьским и выпалывает с милыми улыбками.
Дракон издал тихий-тихий горловой рык, совершенно звериный.
И вот так при жрецах не делай, тут же велел Йеруш. Свет и добро не рычат, понятно? Твари рычат. С тварью Храм говорить не будет. Вы с Юльдрой вообще совсем никак не договоритесь, если ты будешь весь такой дракон, ясно тебе? А тебе нужно с ним договориться, потому что иначе ты тут застрянешь ещё ёрпыль знает на сколько! Но ты же не хочешь тут застрять? Не хочешь?