Я глянул вниз. Красные капли крови образовали уже небольшую лужицу.
Да ты с ума сошла, ряженая!
Развернувшись, я посмотрел ей в глаза. Следующий удар я снова пропустил, но заметил, что перед этим снегурка делает легкий взмах рукой. На этот раз я не стонал, но зубы сжал аж до скрипа. Зато к новому удару я был готов.
Едва княжна замахнулась, как я сжал кулак и стукнул им воздух перед собой. Короткая молния вырвалась из сжатых пальцев и ударила снегурке по шапке. Женщин я не бью, а по шапке можно. Разукрашенный головной убор слетел, обнажив роскошную копну русых волос.
Девушка шмыгнула носом, мотнула головой, отчего волосы золотом рассыпались по плечам. Я аж засмотрелся, какими они были красивыми. Это меня и подвело.
Сопротивляться вздумал? На каторгу сошлю!
Постой княжна! Мы с тобой стоп-слово не выбирали, но давай притормозим!
Что-то тяжелое ласково коснулось моего затылка, и я отрубился.
Глава 2
Этот звук я легко узнал. Не первый раз на вездеходе до охотничьих угодий еду. Каждую зимы мы с друзьями по три-четыре раза выбирались пострелять и, как водится, немного выпить.
Что-то жесткое давило на щеку. Тоже мне товарищи. Не могли подушку под голову сунуть? Надо же было так нажраться, что отрубился, не доехав до места. Стоп! Не помню, чтоб я пил. А я всегда запоминал события, даже если был вдрызг. За это меня друзья и не хотели видеть на пьянках. Кому захочется на утро узнать, что он творил в непотребном состоянии.
В голове пронеслись и попытались втиснуться в рамки здравого смысла последние события: белая яхта, прыжок в воду, крокодил с зубастой пастью, псевдо-друзья, чум, снегурка, удар по голове.
Твою ж мать!
Вездеход подскочил на небольшой кочке, и ребристая поверхность
больно ударила меня по щеке, напомнив лишний раз о магических способностях внучек Деда Мороза. Я скосил глаза вниз. Незнакомый рисунок на металле мгновенно привел меня в чувство. Так это правда! Не сон! В какой-то момент, я уже понадеялся, что все это мне приснилось по пьяной лавочке.
Сознание полностью вернулась в мою бедную раскалывающуюся черепушку, и я попытался подняться. Голова тут же отдалась болью. Я скривился.
Проморгался.
В полумраке тесной коробки, обшитой со всех сторон ребристым металлом, нас было трое. Два моих соседа по заточению сидели напротив и, довольно улыбаясь, пялили свои шары в мою сторону.
О, очнулся, красавчик! За что загремел?
Я, не обращая внимания на говорившего, приподнялся, нащупал узкую лавку за спиной, подтянулся к ней и сел.
Странно, по идее рассечённая спина должна болеть, но не болит. Точнее, болит, но вполне терпимо. Подлечили что ли? Или я столько провалялся без чувств, что всё успело зажить?
Толстый серый бушлат не давал такой же ребристой, как пол, стене слишком уж больно толкать меня в спину. На ногах оказались низкие валенки с прорезиненной подошвой на толстенном протекторе. Выше серые ватные штаны.
Я вспомнил тех троих в лодке, что вытаскивали меня из воды, а потом пытались скормить крокодилу. Теперь я был весьма сильно на них похож. Двое напротив, тоже выглядели точно так же, но были мне совершенно незнакомы.
Чего молчишь? Язык проглотил? с вызовом бросил тот, что первым заговорил.
Его кривая улыбка выказывала недобрые намерения, но я плевать на него хотел.
Свой язык в жопу засунь, буркнул я, не желая ни с кем говорить.
Да ты начал было говорливый, но его придержал за плечо второй.
Тише, Гоша, тише. Он, говорят, отморозок. На княгиню руку поднял.
Это на какую? На старуху или молодую?
Гоша довольно заржал от своего искрометного юмора, явно не выказывая никакого почтения ни той, ни другой особе.
На наследницу, ответил ему второй.
На ту у меня бы тоже кое-что поднялось, правда не рука, снова заржал Гоша.
Придурок встал, сделал два шага и навис надо мной. Не люблю, когда нависают.
Был он здоровенный, не чета мне. Его бушлат можно было вокруг меня дважды обернуть, да еще княгиню в него засунуть и то место бы осталось.
Бить женщин это плохо, рассудительно произнес детина прописную истину так, будто был ее автором.
Все бы ничего, но я слышал в его голосе явный наезд.
Я приготовился. Когда такой базар начинается, то и до драки недалеко. А драться с этим дебилом в закрытом пространстве я не собирался. Но на место его стоило бы поставить. У таких, как водится, дашь себя в обиду один раз и второй не за горами.
Гоша потянулся ко мне своей огромной пятерней, попытавшись схватить за грудки. Резким движением я выбросил вперед руку, схватил его за распухшую сосиску, что заменяла бугаю указательный палец и с силой вывернул вверх.
Раздался отвратительный хруст, и палец неестественно выгнулся, так и оставшись в неправильном положении, когда я его отпустил.
Гоша тонко взвыл и попытался ударить меня другой рукой. Я откинулся на спину, растянувшись на скамейке. Уперся боком в стену и со всей дури врезал ему между ног. Тональность воя тут же сменилась, а «ы-ы-ы» превратилось в протяжное «о-о-о-о!»
Детина согнулся пополам и кулем завалился на бок. Хрень, которую я принимал за вездеход, тряхнуло, и меня подкинуло на скамейке.