Лаодика, Михримах, привет вам! Что, не слишком царское занятие для царевича, даже гонимого?
Здравствуй, Стратон! С этим топором я бы приняла тебя за раба. Да этот гуру Шиваракшит просто издевается над тобой! Еще и имя тебе придумал Шивадаса, «раб Шивы»
Да нет же, «даса» по-индийски не только «раб», но и «слуга», поправила подружку темноволосая Михримах.
Кто хочет повелевать, должен научиться повиновению. Мы, эллины, слишком много болтали о свободе
и кичились ею, пока не погибли все наши царства, сумрачно усмехнулся юноша. Эллады больше нет есть провинция Ахайя. Кажется, на Боспоре еще правят эллинские цари
Да это же полуварвары, смесь фракийцев с сарматами!
Зато наш отец, Гермей, был истинным эллином. Чистым, как кусок сахара. Поэтому мы с тобой, сестричка, и оказались здесь. Что, Михримах, твой отец еще не надумал выдать нас Куджуле?
Как ты можешь так говорить! вспыхнула парфянка.
Почему? Как хороший царь, он заботится о благе своего царства. Отчего бы ему ради мира с кушанами не выдать им каких-то двух яванов?
Нет-нет, Фраат ни за что не поступится честью Скажи лучше, не трудно ли тебе предаваться аскетизму? Ты ведь у нас почитатель Аристиппа Киренского, высшим благом считаешь наслаждение, лукаво подмигнула Лаодика.
Духовные наслаждения выше телесных, так учил Эпикур. Но даже он не понял: наивысшее наслаждение власть! Власть над своим телом и духом. Настоящему йогину все равно, есть сто раз в день или раз в сто дней. В горах я часами сидел на вершине, под ледяным ветром, и снег таял, таял от моего духовного жара тапаса!
Голос царевича звучал вдохновенно, голубые глаза горели каким-то диким восторгом. Лаодике вдруг вспомнился варвар из дружины Куджулы. Золотоволосый, как эллин, он яростно рубился с солдатами Гермея, а вслед за ним во дворец ломилась толпа вооруженной чем попало беграмской черни.
Помню, когда я гостила у вас в Беграме, ты был такой гордый и непослушный, а теперь во всем повинуешься Шиваракшиту, сказала Михримах.
Повиноваться гуру еще одно наслаждение. Внимать мудрости, что передавалась от Учителя к Учителю с тех времен, когда не родились ни Пифагор, ни Орфей, ни Зороастр! Что перед этим наша диалектика искусство пустых споров!
Говорят, шиваиты знают, где под развалинами городов спрятано оружие богов, астравидья, и как им владеть. Или это сказки? нарочито небрежно спросила парфянка.
Астравидью незачем искать по подвалам, снисходительно усмехнулся Стратон. Это не железки вроде того меча Куджулы. Ее можно вселить в стрелы, в крюк, вызвать из воздуха, если знать мантры и уметь сосредоточить свою духовную силу Он осекся, заметив неудержимое любопытство в глазах Михримах.
И почему же мелуххи не смогли таким страшным оружием одолеть арьев? спросила Лаодика.
Это гуру не говорил. Зато рассказывал об упадке духа среди мелуххов. Что ж, мы, эллины, молодой народ. Мы овладеем древними тайнами и тогда станем действительно достойными владеть миром!
Из-за широкого ствола баньяна вдруг вышла девушка, одетая лишь в низко повязанную красную дхоти, оставлявшую открытыми тонкую талию и живот. На темной коже блестело сердоликовое ожерелье, ниспадавшее в ложбину между пышными грудями. В ее гибком подвижном теле было что-то змеиное, а черные глаза смотрели загадочно и дерзко.
Вот как! Оказывается, тут брахмачаринам есть с кем отдохнуть от аскетических подвигов, рассмеялась гречанка. Ты, наверное, девадаси танцовщица бога?
Я не просто девадаси. И не блудница, как ты думаешь. Я шакти твоего брата.
Она погрузила руку в длинные густые волосы Стратона, а тот обнял ее за широкие бедра.
Шакти это рабыня, мечтающая стать царицей? Или хотя бы царской наложницей? Но у моего брата нет ни роскошных дворцов, ни гарема.
У него есть гораздо большее: дар Ужасающего, который нужно лишь разбудить. А шакти больше чем царица. Моя любовь открывает в нем великую духовную энергию. И эта любовь не та, которую вы, яваны, зовете платонической. Недаром ваш Платон ничего не смыслил в магии.
Индианка с вызовом взглянула на царевну. Гася готовую вспыхнуть ссору, Михримах примирительно сказала:
Вот и хорошо, что Стратон соединит эллинскую мудрость с брахманской. При такой прекрасной наставнице Знаешь, я завидую вам, индианкам. Если бы мы с Лаодикой посмели появиться перед мужчинами в одних дхоти, даже в такую жару, как сейчас
Ничего, тут в зарослях есть чудесный пруд. Там в это время никого нет. Пойдемте, весело подмигнула девадаси. А то два храбрых воина уже ждут Стратона для какого-то мужского разговора. Кстати, зовут меня Нагадеви мой род почитает богинь-змей. Весело переговариваясь, девушки скрылись среди деревьев. А к царевичу, проводив их внимательными взглядами, подошли двое. Один лет тридцати, в парфянской одежде, с мечом и изукрашенным золотом и бирюзой кинжалом у пояса. Тонкие губы, окаймленные черными усами и бородкой, придавали его гордому лицу хищное выражение. Второй был в белой тунике до колен, с коротким мечом на кожаной перевязи. Его коротко стриженные
волосы уже тронула седина. Чисто выбритое лицо выглядело по-солдатски резким, но не тупым.