Набегом пройтись по их земле. Добычи, полона много возьмём, хищно осклабился Андак. Пленные, которых его дружинники переловили арканами, лишь разожгли алчность у зятя и дочери Сауаспа.
Фарзой послал нас не в набег, а за данью, возразил Хор-алдар. Скоро весна, а дань с Черной земли ещё не собрана.
Выслушав соратников, Ардагаст громко приказал:
Развязать князя, вернуть ему меч.
Я слышал, один голядинский князь в подобном случае пронзил себя мечом из гордости, заметил Хилиарх.
Этот не пронзит, знаю я его, усмехнулся Волх.
Действительно, вконец растерянный Радвила лишь прижимал оружие к груди и благодарно кланялся царю. А тот без высокомерия, но решительно говорил:
Ты заплатишь выкуп не за себя, а за свою землю и племя. За то, что я не пойду на них войной. Ещё разрешишь венедам селиться в ваших землях по Днепру и Березине, если не хочешь больше воевать со мной.
Да чтобы я когда посмел воевать с тобой, избранник Солнца! воскликнул Радвила. Сам Поклус меня не заставит! Грозовым мечом Перкунаса клянусь, огнём священным!
Значит, ты мне больше не враг. О выкупе поговорим вечером в шатре.
Могу ли я выкупить и своих воинов?
Договаривайся с теми, кто их взял. Это не моя добыча.
Да что можешь за них дать, медвежий царь! Уж не больше греков. Ты, наверно, ни вина не попробовал, ни греческого серебра в руках не держал, презрительно скривился Андак.
Лицо князя покраснело, рука стиснула меч. Но тут перед царём предстали два десятка людей в серых венедских свитках. Самый старший заговорил, простирая руки к Ардагасту:
Солнце-Царь, отомсти за нас и наших родичей по Правде. Мы из села Черней. Нет его больше, ни Сколотова, ни Соложи, ни Высокого. Все венедские сёла по верхней Десне разорил проклятый Гимбут. А всех, кто уйти не успел, нелюди его съели. Иные наши с голядью породнились, так тех жарили живьём и мясо у живых ещё отрезали.
Венеды возмущённо зашумели, закричали:
Месть! Месть! Смерть людоедам!
Всё их племя проклятое, нелюдское извести! срывающимся голосом выкрикнул Славобор.
Может, ещё и сами их есть будем? взглянул в глаза юноше Вышата.
А что? Разве они люди?
А волхв их полузмей, поддержал друга Ясень.
В Севере детей даже Ягой так не пугали, как голядью.
Пошли бы вы, парни, к полынье головы остудить, громко произнёс Хор-алдар. Что, от крови без вина захмелели? Бывает после первого боя.
Что ты знаешь, сармат? вспыхнул Ясень. Ты мальцом от голяди прятался, как мы? Видел, что после их пиров остаётся? У вас, поди, таких соседей нет.
Есть соседи и страшнее. Греки и римляне, отрезал Хор-алдар.
Хилиарх похолодел. Вокруг него были варвары дикие, воинственные и жестокие. Он посмел об этом забыть и они сами ему напомнили, в каком мире он оказался. Посмей он сейчас заступиться за злосчастное племя и его, гречина, не пощадят. Он бросил взгляд на Вишвамитру. Индиец разглядывал пленных с омерзением. На его родине людей ели демоны, но не люди.
Ардагаст помахал рукой, призывая к тишине, и громко спросил старого венеда из Черней:
Человечину ела вся голядь?
Нет, только дружина князя. У них кабанья голова на кафтанах нашита. А ещё волхв их.
Ардагаст подъехал к пленным, обнажил меч, поднёс его к лицу белобрысого верзилы в чёрном кафтане с белой кабаньей головой.
Ты ел людское мясо?
Ел! с вызовом ответил по-венедски белобрысый. Мы все ели. Это пища настоящих воинов. Даже вы, сарматы, боитесь её есть. Только мы, голядь, не боимся. Поэтому нас никто не сможет покорить.
Стервец ты, Симилис! не выдержал один из чернейских венедов. У тебя же мать венедка. А ты лютовал хуже самой голяди выслуживался перед князем.
Ардагаст взмахнул мечом, и белобрысая голова полетела в снег.
Рубите всех этих... «кабанов»!
Засвистели мечи и топоры, и через несколько мгновений из пленных дружинников Гимбута в живых не осталось ни одного. Остальные голядины молча дрожали или падали на колени, молили о пощаде, клялись всеми богами, что на войну их взяли насильно. Литвины с отвращением смотрели на своих недавних союзников.
Ай, какие вы злые, венеды, развязно ухмыльнулся Андак. Зачем всех убивать? Пойдём по земле голяди. Кто посмеет воевать убьём, остальных переловим и продадим грекам. И всё, что в городках скот, меха, будет наше. Данью нужно делиться с Фарзоем, а добыча вся останется нам.
Росы! Что-то этот поход больно скучен: всего две битвы да один приступ, разнёсся звонкий, сильный голос Саузард. Что за жизнь для сармата никого не ограбить, не угнать скотины, ничего не сжечь? Веди нас на голядь, царь росов!
В поход на голядь! зычно крикнул Седой Волк и издал призывный вой вожака, тут же подхваченный нурами.
В поход на голядь! Месть! Добыча! кричали дружно сарматы и венеды.
Перкунас, пронеси эту грозу мимо Литвы, бормотал Радвила, забывая, что сам втянул своё племя в войну с росами.
Ардагаст до боли прикусил губу. Снова его войско превращалось в волчью стаю безжалостную, алчную, мстительную. Он взглянул на Хилиарха, на Вышату. Грек, неизменно спокойный и рассудительный, сказал: