Твоё угощение бесподобно, почтенный старейшина Добромир, а твой мёд не уступит хиосскому вину. Ваши простые скифские боги, спустись они с неба, были бы довольны твоими яствами. Это говорю я, Хилиарх, сын Хилонида, бывавший за столом у царя Эдессы и первосвященника иудеев.
Хозяин, дородный, с седеющей бородой во всю грудь, обтёр губы после карасей в сметане и с хрустом раскусил сочное красное яблоко.
Потому тебя и угощаю, что ты пройдоха. Весь свет прошёл, нигде не задержался, никому не попался. Все ходы и выходы знаешь, многим служил, а голову ни за кого класть не будешь. Вот и скажи мне: если Ардагаст, мой племянник, станет царём росов, что скажут... там, на юге?
Наслаждаясь собственной значимостью, грек допил мёд, съел крупную жёлтую грушу и не спеша заговорил:
В Ольвии, как и во всей Империи, правят, увы, не философы волхвы по-вашему и даже не кесарь с его чиновниками, а торгаши. Чтобы они хоть полюбопытствовали, кто там царствует над каким-то варварским племенем, нужно, чтобы этому племени было чем торговать. А у вас тут много чего есть на продажу. У росов и прочих сарматов кони и другой скот, шерсть, кожа. У венедов меха, мёд, воск...
Пшеница! подхватил Добромир. Вот наше золото сколотское, венедское! Когда сколотам-пахарям не мешали землю пахать все их знали. Всю греческую землю мы хлебом кормили.
Да, о вас писал Геродот, Отец Истории! важно поднял палец Хилиарх. Так вот, если в Скифии появится сильный царь, который даст вашему народу спокойно сеять хлеб, а росам пасти стада, то на юге, и особенно в Ольвии, этому будут только рады. Кстати, твой род живёт как раз на старом торговом пути из Ольвии к сколотам по Гипанису .
Добромир довольно потёр руки:
Не прогадал, хе-хе! Когда все наши от сарматов разбегались по лесам, по болотам, к чертям да лешим поближе, я несколько родов увёл сюда. Здесь, может, и опаснее, зато земля какая! Одного боюсь: прослышит кесарь про нового сильного царя и пришлёт легион. Нет такого народа, чтобы перед римлянами выстоял. Фарзоя и то одолели.
Новости из Вечного города доходят до вас слишком поздно, снисходительно усмехнулся грек. Это было при Нероне, который веселил Рим игрой на кифаре и бредил завоеванием мира. А кесарь Веспасиан человек старый, скучный и бережливый. Он считает каждый медный асе и не хочет никого завоёвывать, чтобы не тратиться на армию. С него хватает войны с иудеями, унаследованной от Нерона.
Любят боги римлян, если такого царя им послали. За кесаря Веспасиана! Опорожнив кружку мёда, старейшина заговорщически наклонился к Хилиарху: Я вот и сам такой. Тебе что обо мне говорили? Что я трус, чуть не предатель? Отец мой Властимир и брат Гремислав молились Перуну грозному, брат Зореслав Даждьбогу праведному, а я Велесу премудрому и пребогатому. Они погибли под Экзампеем в бою с росами, а я в том бою вовсе не был. Собрал остаток племени да привёл сюда. А кто такой был Зореслав, как думаешь?
Герой, если судить по его сыну.
Добромир склонился к греку ещё ниже и проговорил полушёпотом:
Первый сорвиголова в племени! Спутался с царевной росов, словно у нас своих девок мало. А Сауасп, её брат, поднял всю степь мстить нам за бесчестие.
Думаешь, сей войнолюбивый муж не нашёл бы другой причины воевать с вами? усмехнулся Хилиарх. Есть один товар, кроме хлеба, который всегда нужен на юге. Это рабы. Вот этим товаром и может стать всё твоё племя, если царём росов сделается Андак.
Старейшина вытер испарину со лба:
Может, Фарзой за нас вступится, а, гречин?
Станет он из-за вас ссориться с царём росов...
Ну, племянничек, обложил, как волков... Добромир жадно отхлебнул холодного яблочного узвара прямо из горшка. Да где он сейчас-то?
За Росью, на Перепетовом поле. У курганов сколотского царя Перепета и его жены. Туда уже сходятся многие росы. А ещё дружина венедов с Ирпеня, Стугны, Трубежа.
Лесные вояки, медведей победители... Старейшина встал, приосанился, разгладил бороду. Передай царю Ардагасту: из его родного племени к нему придут не юнцы да голодранцы, а мужи зрелые, и не с дубьём да рогатинами, а в доспехах, с мечами. За двадцать лет поднакопили кое-чего. Платить-то за оружие есть чем.
Добромир осенил себя косым крестом знаком Солнца и поднял кружку мёда, наливши с горкой:
За
Ардагаста, царя росов и венедов!
Из дома старейшины грек вышел довольный и возбуждённый хмельным мёдом. Главное, за чем его посылал Ардагаст, было сделано. Теперь можно было отправиться к молодёжи, что скоро соберётся на улице, и тешить восхищенных парней рассказами о подвигах Ардагаста и своих. Слыть героем всё-таки приятнее, чем пройдохой, даже первым в Империи.
Вдруг Хилиарх увидел опёршегося спиной о плетень невысокого полного грека в пыльном плаще. Длинные волосы, свисавшие из-под дорожной шляпы, обличали в нём философа. Хмель разом вылетел из головы сына Хилонида. Этого добродушного учёного из Пантикапея, точнее, силы, стоящей за ним, он боялся больше, чем всех соглядатаев кесаря. А тот уже приветственно махал рукой: