«Допустим, я выпрыгну. А что будет дальше? Могу просто остаться инвалидом на всю оставшуюся жизнь, быть прикованной к коляске или кровати. Ходить под себя или лежать овощем, не имея возможности даже говорить. Кто обо мне позаботится? Никто. А если я упаду на прохожего и искалечу жизнь еще и ему? Я упаду на асфальт, и мигом сбегутся школьники с телефонами, будут снимать мое искалеченное тело с открытыми переломами, чтобы потом выложить в интернет. Будут собирать миллионы просмотров, пока цензура не заблокирует этот ролик.
Бабули под подъездом будут обсуждать, что я всегда была странной, наркоманка, наверное. Поэтому и спрыгнула из окна ломка была. Квартира достанется государству, здесь будет жить какаянибудь большая семья с тремя детьми и собаками. Стрелу выкупят и сделают коптильню на месте склада брака. Паша останется заточен в месте, где коптят скумбрию. Так себе участь для духа, пережившего столько страданий. Его сестра, где бы она ни была, так и не узнает, что дух брата остался на земле ради нее. Борису придется искать нового агента на территорию.
Ну а я? Что будет со мной? Если на той стороне действительно взвешивают души, мою они оценят максимум на пять баллов из ста. Чего я добилась за жизнь? Ничего. Раскрыла я свой талант? Нет. Нашла свою любовь? Вряд ли. Может, помогла комуто? Нет же.
Даже призраку не смогла помочь. И в другом перерождении стану какимнибудь бабуином на острове Мадагаскар, буду есть бананы и искать, с кем бы спариться. Или стану растением, буду расти из трещины в асфальте, пока меня не растопчет чьянибудь кроссовка.
И я больше никогда не увижу закат, не смогу прогуляться по берегу Минского моря, не съем миндальный круассан, не выпью ароматный кофе с высокой пенкой. Никогда больше не смогу взять в руки краски и нарисовать маяк среди волн. Больше не смогу смеяться до слез или плакать после трогательного фильма, не смогу испытывать радость, грусть, любовь, ненависть. Не смогу больше смотреть Сверхъестественное, поедая сырники, и мечтать прокатиться на Chevrolet Impala с Дином и Сэмом. Не смогу вспоминать о родителях, вдыхать запах маминых духов и смотреть в папин телескоп на кольца Сатурна. Я больше не смогу быть собой. Никогда».
По закатному небу непривычно низко пролетел самолет. Воздух сотрясался от вибрации и шума. Настя отошла от окна и села на пол, а затем растянулась на светлом ковре во весь рост. Она лежала неподвижно, в голове искрил белый шум, все мысли кудато улетучились. На глаза попалась книга Бернара Вербера, лежащая на стеклянном журнальном столике.
Та самая, которую прислал ей Андрей. В детстве у Насти с подругами была одна необычная игра: они брали книгу, задавали ей вопрос, говорили наугад номер страницы и строки снизу или сверху, а затем читали, что там написано. Это и было ответом на заданный вопрос. Настя решила проделать то же самое с «Танатонавтами».
«Что мне делать теперь? Как мне жить дальше? Страница двадцать, строка тринадцать сверху».
Она открыла на нужной странице. На тринадцатой строке сверху была всего одна фраза: «Секрет свободы, любил говорить он, это библиотека».
«Секрет свободы это библиотека Библиотека. Ну-ну. Я не смогла найти нужную Анну Николаевну по их данным. Не зря я наговорила гадостей о них Анне Фурсе».
Настя повертела в руках книгу. Та была матовая, с глянцевым покрытием на изображении девушки и пахла свежей печатью, а твердая обложка приятно лежала в руках.
«Но что, если после войны в архиве тоже все перепутали? Тогда была путаница и неразбериха. Что, если дату рождения Анны Николаевны записали неправильно? Скажем, перепутали месяц рождения или дату? Такое ведь запросто могло случиться. А сама она была слишком маленькая, чтобы заметить ошибку. Возможно, она забыла, в каком году родилась, и они записали примерно. Что, если попробовать поискать по более расширенным параметрам? Вариантов может быть бесконечно много, но попробовать все же стоит», решила она.
Настя вскочила с ковра, взяла телефон и позвонила Андрею.
Алло? его голос был удивленным.
Привет. Андрей, это Настя, мы познакомились в библиотеке. Мне очень нужна твоя помощь!
Оу, привет! Выезжаю.
Лекарства очень быстро приводили в тонус: горло уже совсем не болело, температура вернулась в норму. Только слабость и заложенность носа все еще беспокоили. Настя надела любимую голубую толстовку, джинсы, уложила волосы и накрасила глаза.
Когда раздался звонок домофона, на улице уже стемнело. Причем стемнело очень резко, буквально за пару минут. Настя все это время лежала на диване, слушала тихую симфоническую музыку и читала «Колыбель для кошки».
Настя посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась и пошла открывать дверь. На пороге стоял Андрей, на нем были темные джинсы, черная майка с изображением летящей кометы и очки в черной оправе от Ray Ban. Он больше
не выглядел как ботан из «Теории Большого взрыва», он стал похож на стильного программиста. Смущенная улыбка и румянец выдавали его волнение.
В одной руке он держал сумку с ноутбуком, а в другой пакет из гипермаркета «Корона». Настя жестом пригласила пройти внутрь.