На улице все так же лил сильный дождь и сверкали молнии. Настя неотрывно смотрела в окно, в голове появился белый шум. Так бывает, когда по телевизору заканчиваются все передачи и на экране видна лишь черно-белая рябь. Еще он бывает между радиостанциями, когда приемник не может словить сигнал. Или когда виниловая пластинка прозвучала полностью и иголка ходит по пустой поверхности. Сознание Насти в тот момент походило на такую виниловую пластинку.
Будешь еще чаю? Федор в третий раз повторил вопрос, прежде чем Настя отреагировала на него.
Нет, спасибо большое, растерянно ответила Настя. Извините, я задумалась. Если вы не Панфилова, то у меня больше нет вариантов.
Дитя, я бы и рада тебе помочь, но, увы, ничем не могу, развела руками старушка.
Настя пробыла у них еще несколько часов, пока не закончился дождь. Анна Николаевна приготовила жареную картошку и котлеты, и они вместе поужинали. Настина бабушка готовила такие же в детстве.
Вещи не успели высохнуть к вечеру, Анна Николаевна сложила их в пакет и предложила ехать в вещах ее внука. Настя еще раз поблагодарила их за все и отправилась обратно на остановку электричек, натянув на голову черный капюшон. Дождь прекратился, но капли воды все еще стекали с листьев деревьев. Тропинки сильно размыло водой, и приходилось обходить глубокие лужи, кеды превратились из черных в коричневые. Электричка пришла почти сразу, и Настя отправилась обратно в Гродно, а затем прыгнула в поезд до Минска, придя к нему впритык.
Пассажиры вагона странно посматривали на Настину одежду: черная большая толстовка с изображением гигантского паука привлекала много внимания. Дети показывали пальцем и чтото шепотом говорили родителям, бабушки крестились. И только молодой мужчина, сидящий неподалеку с чехлом от гитары, одобрительно кивнул и заулыбался.
«А может, прекратить
поиски Анны? Я попробовала, не получилось. Вариантов у меня больше нет, я сделала все, что могла».
Тело начало сильно знобить, бросало то в жар, то в холод, накрывала слабость, словно ктото выкачал всю энергию из тела. Настя чувствовала, как поднимается температура.
По мере того как поезд приближался к Минску, становилось все хуже и хуже. Температура повышалась, сил оставалось все меньше. Начало болеть горло, да так, что больно было глотать слюну. У нее хронический ларингит с самого детства: при любой простуде первым страдает горло.
На обратном пути людей было гораздо больше: все сидячие места заняли, и полежать уже не получалось. Чтобы отвлечься, Настя продолжила читать книгу «Колыбель для кошки». Она дошла до момента, где описывался тот самый «Боконон», о котором говорил Андрей. По сюжету «боконизм» это выдуманная религия. На острове, который описывался в романе, она была под запретом. И именно поэтому все население острова ее исповедовало.
«Если вы обнаружите, что ваша жизнь переплелась с жизнью чужого человека без особых на то причин, писал Боконон, этот человек, скорее всего, член вашего карасса».
В книге пояснялось, что карасс это некоторая группа людей, члены которой часто даже не знакомы друг с другом, но играют тем не менее определенную роль в осуществлении замысла судьбы.
«Так получается, Паша со мной из одного карасса? Мы не знакомы друг с другом физически, но при этом имеем сильное влияние на судьбы друг друга. А Игорь? Мы в одном карассе?»
Примерно за час до прибытия поезда в Минск Насте стало еще хуже, и она уже совершенно точно осознавала, что на общественном транспорте домой не доберется. Все тело знобило, реальность размывалась перед глазами, жутко хотелось спать, мозг плавал словно в тумане. Она начала судорожно листать список контактов, думая, к кому бы обратиться за помощью, но никто не приходил на ум. Раньше она всегда могла позвонить папе, и он забрал бы ее из любой точки мира, не задавая лишних вопросов. Но с тех пор, как его не стало, словно почва ушла из-под ног Настя потеряла опору, свою семью.
Набрать было некому, но както добраться домой все же надо. Наступив на гордость и обиду, Настя решила позвонить Игорю. Он долго не поднимал, но, когда она уже собиралась положить трубку, послышался его привычный бодрый голос.
О, привет, ты перестала дуться? с издевкой сказал он.
Насте было слишком плохо, чтобы обращать на это внимание, поэтому она собрала всю волю в кулак и выпалила:
Игорь, мне сейчас очень плохо, я еду на поезде в Минск, ты не мог бы встретить меня и отвезти домой? последние слова прозвучали тише, потому что голос начал садиться и стало больно говорить. У нее часто так случалось из-за простуды.
На том конце провода повисло молчание, а затем Игорь ответил серьезным голосом:
Извини, но сегодня вообще никак. Я устал как черт и уже выпил пива, за руль не могу сесть. Весь день помогал маме с подготовкой к продаже этой вонючей «Стрелы».
Настя чуть не выронила телефон из рук, в голове прогремел раскат грома, все вокруг потемнело, и ее начало подташнивать. Земля ушла из-под ног, захотелось улететь с планеты Земля в космос и никогда не возвращаться оттуда.
Настя не могла пошевелиться, застыла, словно ктото ее заморозил. В голове роился миллион мыслей, проплывали воспоминания о том, как они познакомились, как стояли вместе в очередях к товароведам, вспомнила закаты, круассаны, синюю Volvo и их прекрасный поцелуй под дождем. Вспомнила даже фамилию, которая была указана на документах, которые Игорь протягивал сотруднику ГАИ. «Черняк», как и на золотой табличке в кабинете на столе «королевы ада».