На складе мы нашли мешки картошки и лука, тушенку и сгущенку. Отец заранее позаботился об этом, но не учел, что еду нужно както готовить. У нас не было плиты, и приходилось делать костер из деревянных ящиков прямо в шахте грузового лифта. Шахта вытягивала дым, чтобы мы не задохнулись в подвале. Мама и другие женщины по очереди готовили еду на всех. Потом мы подходили к шахте лифта, садились вокруг нее и кушали. По свету из нее мы понимали, день там или ночь сейчас. Готовили только ночью, чтобы никто не заметил наш дым из подвала. После еды каждый рассказывал какуюнибудь историю, а остальные слушали. Это очень помогало отвлечься.
Мы все надеялись, что взрывы вот-вот прекратятся и мы сможем выбраться на поверхность. Но они не заканчивались несколько суток. Сначала грохотало так, что земля ходила ходуном, потом взрывов стало меньше, а через три дня все прекратилось. Но мы были слишком напуганы, чтобы решиться выйти из убежища.
На третий день в кране закончилась вода. Она просто перестала течь. Нас охватила паника. Папа сказал, что, скорее всего, разрушили водонапорную башню. У нас оставалось немного питьевой воды, мы начали очень сильно ее экономить. На четвертый день пропало электричество. Хорошо,
что отец запасся и свечами тоже.
Когда всех начала мучить жажда, наш сосед дядя Вася решился сходить наверх на разведку. Мы ждали его, затаив дыхание. Через несколько минут он вернулся с бутылками воды «Боржом» нашел их на витрине. Папа рассказывал, что эту минералку привозят из Грузии. Дядя Вася принес целую корзину стеклянных бутылок, но сказал, что больше там нет: остальные разбились от взрывов. Мне казалось, что это самая вкусная вода в жизни.
Другие мужчины подключились к нему и пошли наверх вместе. Отец пошел с ними, чтобы посмотреть, что стало с магазином. Принесли еще консервов, которые уцелели на полках. Вернувшись, отец и остальные рассказали о том, что видели в окна магазина: многие здания вокруг оказались разрушены, над руинами поднимался дым. Мама и другие женщины попросили больше не ходить наверх.
На следующий день дядя Жора и дядя Гриша уговорили отца сходить на разведку на улицу. Они дождались ночи и пошли наверх, хорошенько замаскировав вход в подвал. Они долго не появлялись, мы начали переживать. Мама и Аня сильно плакали.
На следующий день они вернулись. Дядя Жора и дядя Гриша тащили под руки окровавленного отца. Оказалось, что он сильно ранен в ногу и стонал от боли. В него выстрелили фашисты, пуля прошла навылет, но сильно повредила ногу.
Я закрыл Ане глаза и не давал смотреть на то, как мама обрабатывала рану. Впервые я видел, как папа плачет. Я старался не смотреть на рану, иначе мне тут же становилось плохо. Когда ногу перебинтовали, папа начал успокаивать нас с сестрой. Говорил, что все будет в порядке, что мы скоро выберемся. Но верилось с трудом.
После того случая мы начали еще сильнее бояться ходить наверх. Мы экономили воду и продукты, часто собирались вокруг нашего очага в шахте и много разговаривали. Мы поддерживали друг друга как могли.
Чтобы както успокоить Аню, я сделал для нее игрушку. Приделал к крышке консервной банки из-под сгущенки глаза из заклепок, а изнутри приклеил язык из красной ткани. Она назвала игрушку «лягушонок Му». Сестре нравилось с ней играть. Она привязывала ее к веревке и делала вид, что это ее питомец. Я всегда подыгрывал.
Немного спасало еще и то, что с нами в подвале находилась семья Аниного друга Пантелея, они спустились вместе с нами. Они с Петелей одногодки и часто гуляли вместе на улице. Он тоже старался успокаивать и поддерживать Аню. Обнимал ее, пока она плакала, и придумывал сказки, чтобы отвлечь. Мама всегда думала, что когданибудь они поженятся. Но последние события ставили под вопрос наше будущее в целом.
На запасах и всем том, что нашли в папиных складах, мы смогли прожить пару недель. Страх в людях сменился на злость. Они сильно нервничали, срывались друг на друга, ссорились.
Мы собрали совет и разделили оставшуюся еду на каждого человека. Постарались поделить честно. Мы сделали отдельный склад, повесили на него замок, назначили ответственных, и они каждый день выдавали еду и воду по чуть-чуть. Слишком мало, чтобы утолить голод. Есть хотелось всегда. Я отдавал часть своей порции младшей сестренке. Ей нужнее.
Так продлилось еще пару недель. Однажды муж соседки попытался проникнуть на склад с запасами, чтобы украсть для себя побольше. Требовалось както его наказать, и мы сделали в одной из камер изолятор, куда отправили его на пару дней. Страшнее голода было только сидеть там без общения и поддержки.
Отец соорудил себе трость из куска металлической трубы. Так он мог передвигаться по подвалу. Ночами он кричал от боли, даже во сне. Аня просыпалась и начинала плакать, я успокаивал ее, пел колыбельную.
Однажды тетя Зоя попыталась убить своего мужа. Она всегда казалась мне немного того, кричала на всех, но подвал сделал ее еще злее. Тетя Зоя припомнила мужу все старые обиды и решила, что он тут лишний. Ее остановили в тот момент, когда она душила его спальником. Соседи схватили ее за руки и надолго отправили в изолятор. Тетя Зоя громко кричала и посылала проклятья. Еще одна семья попыталась сбежать отсюда. Они убежали на поверхность, несмотря на наши предостережения. Прошло несколько часов, и они вернулись назад.