Олег закрыл камеру, не заметив подмены, и они пошли наверх.
Поднявшись на поверхность, Настя свернула в уборную, дождалась, пока никого не будет в проходе, и спустилась обратно в подвал. Сердце бешено колотилось, как будто она только что совершила аферу века. Рабочий день уже
почти закончился, другие агенты давно ушли из «Стрелы». Марина Владимировна тоже ушла ничто не могло теперь помешать ее плану.
Настя добежала до камеры, оглядываясь, ловким движением нажала на кнопку выключения охлаждения и включила свет. Достала из сумки новый ключ и, повернув в замочной скважине, открыла замок. Сняв его, толкнула тяжелую дверь и поставила картонную коробку перед ней, чтобы никто не закрыл. Сделала глубокий вдох и вошла. Адреналин разгонял кровь с бешеной скоростью, но холод все равно чувствовался.
Тело предательски дрожало все сильнее с каждым шагом вглубь, в голове пульсировало, а перед глазами проносились самые страшные сцены из кошмаров накануне. Настя прошла вдоль стеллажей в глубь камеры и произнесла дрожащим голосом:
Я знаю, что ты тут. Покажись мне!
Ничего не произошло. Настя растерянно постояла несколько минут, оглядываясь по сторонам, но ничего подозрительного так и не увидела. Она уже собралась уходить, но заметила, как из стены начал появляться густой дым. Он становился все насыщеннее, приобретая очертания тощего тела подростка. Первыми появились худые ноги в штанах, затем туловище, руки с длинными рукавами свитера и то самое лицо, которое Настя нарисовала по памяти в альбоме. Ее тело пробирало холодом до костей, ноги еле держали. Хотелось закричать что есть силы и броситься прочь, но она не смогла даже пошевелиться. Неестественно тонким голосом она выдавила из себя:
Кто вы?
Часть 2 Алмаз знаний
Глава 1. Подземный склад
Зрители сидели в ожидании сигнала, Паша замер и почти не дышал, сжимая мокрой ладонью билет из тотализатора. Скакуны стояли, готовые рвануть изо всех сил как можно дальше, сильнее и быстрее. Наездники застыли в седлах, периодически поправляя очки и шляпы с короткими козырьками. Паша знал каждую лошадь по имени: Иран, Мушка, Муженек, Итальянка, Лютеранин, Лихач, Жемчуг. Он ходил с друзьями на ипподром каждую неделю, наблюдая, как наездники тренируются и готовятся к скачкам.
Солнце беспощадно палило ипподром, на месте которого когдато находилась Кошарская площадь. Ее так назвали не в честь уличных котов, снующих по кустам, а потому что раньше на этом месте находились казармы минского гарнизона, называемые «кошары». Набережная Свислочи полукругом огибала ипподром и утопала в ивах, березах и дубах. На деревянных трибунах со скамейками разместилось не менее двухсот человек. Мужчины охлаждались квасом из запотевших стеклянных стаканов, женщины в сарафанах обмахивались цветными веерами и газетами «Звезда».
Паша смахнул пот с лица платком, который мама положила ему в карман штанов с идеально отутюженными стрелками. Знала бы она, где он сейчас и чем занимается, точно не стала бы хлопотать о его внешнем виде. Более того, ее брови взлетели бы в изумлении, руки укоризненно скрестились на груди, а из сжатых губ вырвалась мощная тирада о вреде азартных игр. Потом она сказала бы, что скачки это не место для образцового юноши шестнадцати лет, комсомольца и отличника. А если бы Паша начал оправдываться или доказывать, что ничего плохого в этом нет, непременно достала бы папин ремень и выпорола по самое не хочу.
Поэтому Паша сбежал на ипподром тайком. Все карманные деньги он проиграл еще в прошлый раз, поставив не на ту лошадь. Но в этот раз он точно был уверен в своей победе. Дело в том, что его друг, который периодически убирается в конюшне, подслушал разговор организаторов скачек. Они обсуждали скакунов и делились мнением, на кого нужно ставить в следующих забегах. Выиграть очень хотелось, поэтому Паша
взял из маминой шкатулки бабушкино золотое кольцо с крупным рубином и заложил его в счет ставки.
Прозвучал громкий хлопок, заграждение резко открылось, лошади помчались галопом вперед, а всадники пригнулись, крепко держась за вожжи. Зрители с трибун оглушительно закричали, встали и вскинули руки. Скачки были единственной разрешенной в Советском Союзе азартной игрой, и на них всегда собирались самые ярые любители пощекотать нервы.
Прямо перед Пашей встал во весь рост мужчина в полосатой майке. От него сильно разило потом и пивом, и он громко выкрикивал: «Мушка-Мушка-Мушка! Давай, кобылка, ты должна победить!» Он полностью закрыл обзор массивным телом. Паша наклонялся то влево, то вправо, чтобы увидеть, как скачет галопом его счастливый номер. Жемчуг выбился в тройку лидеров и заметно обогнал Мушку, за которую болел мужик спереди.
Паша тоже начал громко выкрикивать: «Жемчуг-Жемчуг! Вперед!» В переходном возрасте голос сильно сломался, стал громким и басистым. Мужчина впереди повернулся и посмотрел с укоризной. Паше захотелось провалиться сквозь землю от его сжигающего взгляда коричневых глаз, утопленных в угрюмом лице, изрытом морщинами и шрамами. Он замолчал и продолжил наблюдать за тем, как Жемчуг с легкостью перелетает через деревянные преграды и мчится к финишу ноздря в ноздрю с Лихачом и Ираном.