Я знаю, потому что мама иногда делает так же, когда Я рассказываю о школе, и ВСЕ мы поступаем так же, когда говорит бабушка.
Но вчера вечером, похоже, ее действительно слушали.
Я знаю, мама. И многие из нас хотели бы что-то с этим сделать.
Марк был хорошим мальчиком, сказала бабушка, и я увидела всю ее тысячу морщин в свете свечей. Но я рада, что тебя не было с ним в тот день.
Я должен был быть там. Я должен был быть рядом с ним.
Если бы ты был там, тебя бы тоже убили. Мама даже не подняла глаз от своей работы.
Ты знаешь, что они так и не отказались от мысли провернуть этот фарс с фестивалем?
Папа покачал головой:
Неужто?
Господи, Грэм, ты что, даже радио не слушаешь?
Я ищу чертову работу, Джек. У меня есть семья, которую нужно кормить.
В этот миг сердце так и бухнуло у меня в груди, меня даже в жар бросило. Папа и дядя Джек никогда не спорили, и хотя сейчас до настоящей перебранки дело не дошло, но все-таки это было ЧТО-ТО.
Ну, они снова копают у церкви Всех Святых. Можешь ты в это поверить? На завтрашнее утро запланирован еще один митинг, надо успеть раньше, чем они начнут доставать тела.
На этот раз мама посмотрела на него:
Но ты же не пойдешь туда?
Хотел бы пойти. Но я работаю посменно и не могу рисковать, прогуливая. В наше время увольняют и за меньшее. Он затушил в пепельнице сигарету. Но я разрешил протестующим воспользоваться моей квартирой. Они хранят там кое-что. Нет, ничего экстремистского, просто плакаты и баллончики с краской. И от моей Брукмилл-роуд недалеко пешком до площади.
Ну и что с того, что они копают у старой церкви? Мама недоумевала. Я хочу сказать, что они, конечно, бросают деньги на ветер, но ведь не сносят дома, ничего такого.
Ты не в курсе. Джек закурил очередную сигарету. Проблема не в церкви. Проблема ПОД НЕЙ. Это сказала по радио, на ТОЙ САМОЙ станции, одна женщина-профессор. Там общая могила жертв чумы. Медэксперты на ушах стоят и готовы к бою.
Почему?
Четыре или пять веков назад там зарыли сотни тел, и все они под завязку набиты вирусом чумы. Кто знает, какие ядовитые газы вырвутся наружу? Нельзя там копать и точка.
К тому же это проявление неуважения. Бабушка покачала головой. Ушедшие должны покоиться с миром. Только так, и не иначе. Если тревожишь мертвых добра не жди.
Я просто не понимаю, тебе-то зачем влезать в это, сказала мама. Я видела, что она беспокоилась за дядю Джека. Она так забавно наморщила лоб почти нахмурилась, как когда считает, что я хочу чего-то, для чего я, по ее мнению, еще слишком мала, (как в тот раз, когда я решила надеть туфельки на высоком каблуке на прошлогоднюю дискотеку! ХА-ХА!)
Полиция не посмотрит на то, что у тебя всего лишь прячут плакаты. Они все равно явятся за тобой. В наши дни им плевать, кого сажать.
Я знаю, что хорошо, а что плохо, и не собираюсь сидеть сложа руки. Та профессорша попыталась хоть что-то предпринять, но никто к ее словам не прислушался. А как в прошлый раз, уже не будет. После всей этой шумихи строители наверняка обзавелись вооруженной охраной... Но то, что люди покажут, что им не все равно, очень важно.
Он прав. Бабушка посмотрела на маму. Ты знаешь, какой девиз Льюишема?
Это имеем значение? Мама пожала плечами.
Я и понятия не имела, что у нас есть девиз, но вообще-то я смутно представляю даже девиз школы, что уж говорить о целом районе!
Salus papuli sutrema lex Стоило бы вспомнить его, прежде, чем сеять новую чуму. Это значит «Благополучие людей превыше всего». На латыни. Бабушка улыбнулась дяде Джеку. Твой отец и дед гордились бы тобой, сынок. Ты заботишься о людях. Кто-то должен тревожиться о них, и мы все знаем, что этот «кто-то» не треклятое правительство.
Я уже устала и вроде как вздремнула чуток, пока они говорили о всякой ерунде, вроде забастовок, и папиных поисков работы, и прочей взрослой чуши в основном о людях, которых я не знаю. Кажется, дядя Джек упомянул какого-то Хоксмора. Хоксмор-мухомор, смешное имечко, но думать о зарытых в землю мертвецах было куда интереснее. Аж дрожь пробирает. Мы проходили эту чуму в школе, и жутко представить, что вот люди умерли давным-давно, а сегодня их выкопают и снова извлекут на свет.
Ладно, я пишу уже как будто сто лет. Завтра занятий опять не будет (сюрприз, сюрприз!), так что я собираюсь пойти ненадолго к Джорджу, пока папа не усадит меня за уроки (зевок). Надеюсь, Алекс будет дома!!! Надену обтягивающую футболку (ну, она не была обтягивающей, когда мне ее только-только купили, но теперь она такая старая, что тала слишком тесна. ХА!!!) и, может, он посмотрит на мою грудь и поймет, что я росту!!!
(Ах, Алекс вздох!) ( Умираю от смеха! )
Среда, 1 МАЯ
Я даже не знаю, сколько времени. Может, шесть или семь утра? Все равно снаружи все еще темно. Мама думаем, что я сплю, но я пишу это под одеялом с маленьким фонариком, который получила на Рождество. Чувствую себя как-то не здорово. Полчаса назад явился дядя Джек. Мама отправила меня обратно в кровать, а я вместо
этого уселась под дверью и глядела в щелку. Дядю Джека трясло, нет, правда, его всего колотило, и он все ходил взад и вперед по коридору, бормоча: «Что они наделали? Что они наделали?» Рука его кровоточила, словно он порезался, и он был весь потный, будто несся как угорелый всю дорогу от своего дома до нас. Может, так оно и было. Что такого ужасного могло произойти, чтобы заставить его пробежать пять миль в такую рань?