В 02:32 я прибыл на Калверли-роуд в Кэтфорде и передал миссис Акума на попечение ее сыну Стивену.
В 02:44 я возвращался по Ли-роуд и услышал, как диспетчер связался с констеблем Гейтвуд и сообщил ей, что обнаженную женщину видели вторично входящей в Элиот-парк с северной стороны. Похоже, женщина была не только голой, она была измазана кровью и грязью. Я тут же вызвал диспетчерскую и попросил связать меня напрямую с патрульным констеблем Гейтвуд.
Я сказал, что присоединюсь к ней. Пускай она войдет в парк с севера, а я с юга, и мы двинемся навстречу друг другу.
В 02:48 я проезжал мимо церкви Всех Святых, направляясь к Элиот-парку, когда мне сигнализировал Шпик Один. Он спросил, не знаю ли я, где его коллега (Шпик Два), поскольку тот не отвечает на вызовы. Шпик Один объяснил, что он обходил церковные земли, но по возвращении обнаружил их «Ауди» пустой. Я ответил, что не знаю, где Шпик Два, но сказал, что он проявлял интерес к дому через дорогу номеру двенадцать по Ледисмит-кресент.
В 02:53 я подъехал к южному входу в Элиот-парк и связался по рации с патрульным констеблем Гейтвуд. Она уже была у северных ворот и готовилась войти.
В 02:54 я вошел в Элиот-парк через южные ворота и двинулся вдоль забора, за которым располагались вагончики служителей, ухаживающих за территорией. Было темно, какое-либо освещение отсутствовало, и мне пришлось включить фонарик на максимум. Впрочем, это мало помогло. Как вам известно, хотя Элиот-парк вчетверо меньше своего «большего близнеца», Гринвичского парка, естественные лесные массивы здесь весьма обширны и густы.
В 02:58 констебль Гейтвуд сообщила мне, что обнаружила патрульного Макинтоша.
По-прежнему находясь в северном конце парка, она прошла около пятидесяти ярдов по центральной аллее, оказавшись возле ряда скамеек напротив памятника жертвам войны. Очевидно, констебль Макинтош сидел на одной из них и спал. Констебль Гейтвуд призналась, что была в курсе того, что он с трудом приспосабливался к ночным дежурствам и никогда не упускал возможности вздремнуть минут тридцать-сорок.
Я спросил, не видно ли где обнаженной женщины. Констебль Гейтвуд ответила отрицательно. Я приказал подождать меня и подготовить патрульного Макинтоша к разносу, равноценному ядерному взрыву.
В 03:00, когда я проделал уже четверть пути и шел мимо футбольного поля, констебль Гейтвуд уведомила меня о том, что у нее не получается разбудить патрульного Макинтоша. Она уже не знала, он крепко спит или заболел.
В 03:01 констебль Гейтвуд сообщила, что нашла рану на шее патрульного Макинтоша. Она сказала, что это глубокая борозда, обильно кровоточащая, но кровь затекает под униформу, поэтому она сразу ничего не заметила. Гейтвуд подтвердила, что ей не привести в чувство Макинтоша и что дыхание его неглубоко, а пульс слишком слаб, что не может не вызывать беспокойство. Я кинулся бегом, на ходу переключившись на связь с диспетчерской и попросив прислать машину «скорой помощи» как можно быстрее. Я также потребовал немедленно найти инспектора Мэйкуэйта, ввести его в курс этих серьезнейших обстоятельств и дождаться, чтобы он дал им оценку.
В 03:03 я миновал кафетерий в центре парка, когда диспетчер сообщил мне, что патрульный констебль Гейтвуд преследует подозреваемую. Я тут
же потребовал снова переключить нас на прямую связь.
Поддерживать контакт было трудно, так как констебль Гейтвуд тоже бежала, но она сказала, что, когда пыталась разбудить патрульного Макинтоша, заметила фигуру, торопливо пересекающую газон в направлении скрытых за деревьями парковых уборных. Не успел я ответить, как она добавила, что теперь фигура свернула направо, словно желая срезать путь, мимо кафе, теннисных кортов и игровой площадки.
Я обогнул кафетерий, рассчитывая перехватить подозреваемую. Никого не увидев, двинулся напрямик по клумбам к теннисным кортам.
В 03:05 я с облегчением услышал, что «скорая» уже в пути. Констебль высказала соображение, что наш коллега уснул на скамейке и подвергся нападению кого-то, проходившего мимо, возможно той самой голой женщины, которая вполне могла быть сбежавшей пациенткой психиатрической клиники. Тут мы услышали какой-то звук, напоминающий треск расщепленного дерева. Он шел со стороны общественного туалета. Не мешкая, мы бросились туда. Во время погони констебль Гейтвуд потеряла преследуемую из виду и считала, что, кем бы она ни была, теперь она путает след.
Я снова связался с диспетчерской и затребовал руководящих указаний и поддержки.
В 03:07 мы подбежали к участку леса, окружающему общественные уборные.
Тропинка, ведущая к туалетам, растянулась ярдов на пятьдесят и петляла между густыми кустами рододендрона. Мы, прежде всего, прислушались, но ничего не услышали. Я собирался подождать, когда прибудет группа поддержки, но констебль Гейтвуд сказала, что если женщина сама является жертвой нападения а это весьма вероятно, если учесть, что она вся окровавлена, она может нуждаться в неотложной помощи.
Мы ступили на тропу бок о бок. Я держал фонарик прямо перед собой, а констебль Гейтвуд обшаривала лучом заросли. Никто из нас не заметил ничего необычного, хотя я уловил слабый, но едкий запах, запах грязной одежды, прокисшего пота, дурного дыхания букет ароматов, свойственных тем, кто слишком долго живет на улице.