Но подождите, возразил Разговеев, я не поп уже! Я простой гражданин!
Какой же простой, когда ты сложный!
Я не согласен! возмущался Разговеев. Не для того же отрекался от суеверий культа, чтобы культовые обязанности потом исполнять! Я заявление писал! Я жаловаться стану! совсем уж глупо, до форменного нонсенса, выкрикнул он.
В глазах у одного из бесов заплясало что-то вроде смеха: будто закружились в пыльном вихре мертвые мотыльки.
Когда сдохнешь и в аду окажешься, тогда будешь жаловаться. А пока жив, будешь трудиться. Такой порядок.
Да как же, не соглашался Разговеев, стану я грехи отпускать, ежели сан снял? Отпущение будет недействительным.
Действительным, действительным, хором пообещали бесы.
Ну нет! Алогизм какой-то, бардак! Лишившись сана отпускать грехи! Это неестественно и антиканонично, наконец!
Страха у Разговеева уже не было; волной возмущения всякий страх вымыло напрочь.
Ладно, сказали бесы, сейчас позовем Йошнигаррутнагутанда и Жимодарасмегонта. Они тебе все объяснят.
Кого-кого? Йош как?
Йошнигаррутнагутанд, наш профессор канонического права. Жимодарасмегонт, профессор догматической антропологии.
Имена у вас, однако отозвался Разговеев.
У нас-то имена, зато у вас, людишек, заместо имен мерзость сплошная: Лев, Иван, Алексей Как вы сами суть гнусные твари, так и ваши имена гнусны.
Вскоре явились бесы-специалисты.
Живая груда какой-то зловонной мертвечины, в которой прорисовывалось угрюмое лицо. И что-то белесое, глистообразное ползало по этой груде.
Грудой оказался Жимодарасмегонт, а белесая гадина на нем Йошнигаррутнагутанд.
Жимодарасмегонт, похоже, дремал. Йошнигаррутнагутанд был, напротив, бодр.
Каноны, заговорил он, вывернув из складчатой кожи неожиданно женственное, красивое и злое лицо, различают статус священника и мирянина при наложении тяжких прещений. За одинаковое каноническое преступление, выраженное, например, в совместных действиях священника и мирянина против епископа, первый, сиречь священник, согласно восьмому и восемнадцатому правилам четвертого Вселенского Собора, извергается из сана, однако не отлучается от церковного общения; второй же, сиречь мирянин, подпадает отлучению. Каноническое преступление, отлучающее мирянина от церковного общения, священника от него, однакоже, не отлучает. Двадцать пятое апостольское правило глаголет: «Епископ, или пресвитер, или диакон, в блудодеянии, или в клятвопреступлении, или в татьбе обличенный, да будет извержен от священнаго чина, но да не будет отлучен от общения церковнаго. Ибо писание гласит: не отмстиши дважды за едино». Промеж священника и мирянина, соделавших тождезначительное преступление, сохраняется известное различие в статусе. А значит, существует равноподобное различие между священником и мирянином, тождезначительно отрекшимися от Бога. Согласно доктрине епископа Феофана Говорова, грех, буде он удален от души, оставляет на ней след. Равноподобно и харизма священства, буде она удалена от души, оставляет на ней характерный след свой или отпечаток
На языке глаголемого Макария Египетского, проскрежетал очнувшийся Жимодарасмегонт, это называется стезей.
Итак, след, или отпечаток, или стезя, продолжил Йошнигаррутнагутанд, или, выражаясь иначе, потенция священства, о коей рассуждает Никодим Святогорец в «Пидалионе», толкуя четвертое правило Антиохийского Собора. В оном толковании утверждается, что священник, изверженный из сана, лишается действования священства, но не лишается, однакоже, потенции его. Потенция, подобно некоему отпечатку, остается в душе
Как в умственной, так и в психической сущности внутреннего человека, такожде и во внешнем, то бишь телеснообразном психическом слое, добавил Жимодарасмегонт.
А раз она есть, продолжил Йошнигаррутнагутанд, купно с нею пребывает и отпечаток священнической харизмы, что
дает отрекшемуся священнику закономерное право на отправление священнодействий, при определенном условии, сиречь ежели сии священнодействия будут носить автономно-циклический характер.
Подавленный Разговеев молчал.
Автономно-циклический принцип священнодействий, объяснял Йошнигаррутнагутанд, означает произведение действий, замкнутых на оператора. Чтобы достичь сего в процессе отпущения грехов, следует прибегнуть к древнерусской разрешительной формуле. Современная формула: «Господь да простит ти, чадо, вся согрешения твоя, и аз, недостойный иерей, властию его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих», здесь неприемлема, понеже апеллирует к Богу и отрицает принцип автономности. Посему целесообразно использовать древлюю формулу: «Грехи твои на вые моей, чадо», что всецело соответствует указанному принципу. Переложение грехов на шею исповедующего есть то самое действие, замкнутое на оператора, о коем и речь.
Нам, вмешались первые бесы, нужен результат. К Богу обращаться это нонсенс. А переложить грехи на чужую холку, а с ними вместе и все последствия это рационально.
Значит, вы хотите, произнес Разговеев, чтобы я снимал с вас грехи и навешивал их на себя?
Точно, проскрежетал Жимодарасмегонт.