Ладья отягчается, как только в неё вступает Данте. Случалось ли тебе, мой дорогой читатель, переправляться через реку на маленькой лодке. Пока в ней один-два человека, кажется, что она не меняет своей осадки, когда же ты вступаешь в неё третьим, кажется, что лодка огружается очень глубоко и вот-вот зачерпнёт воды. Путники отправляются в плавание по заливу Золотой Рог.
Mentre noi corravam la morta gora,
dinanzi mi si fece un pien di fango,
e disse: «Chi se» tu che vieni anzi ora?» [33]
E io a lui: «S'i» vegno, non rimango;
ma tu chi se», che sì se» fatto brutto?»
Rispuose: «Vedi che son un che piango». [36]
E io a lui: «Con piangere e con lutto,
spirito maladetto, ti rimani;
ch'i» ti conosco, ancor sie lordo tutto». [39]
Allor distese al legno ambo le mani;
per che «l maestro accorto lo sospinse,
dicendo: «Via costà con li altri cani!» [42]
Lo collo poi con le braccia mi cinse;
basciommi «l volto, e disse: «Alma sdegnosa,
benedetta colei che «n te s'incinse! [45]
Посередине мертвого потока
Мне встретился один; весь в грязь одет,
Он молвил: «Кто ты, что пришел до срока?» [33]
И я: «Пришел, но мой исчезнет след.
А сам ты кто, так гнусно безобразный?»
«Я тот, кто плачет», был его ответ. [36]
И я: «Плачь, сетуй в топи невылазной,
Проклятый дух, пей вечную волну!
Ты мне знаком, такой вот даже грязный». [39]
Тогда он руки протянул к челну;
Но вождь толкнул вцепившегося в злобе,
Сказав: «Иди к таким же псам, ко дну!» [42]
И мне вкруг шеи, с поцелуем, обе
Обвив руки, сказал: «Суровый дух,
Блаженна несшая тебя в утробе! [45]
Залив Золотой Рог XVIII века грязная, загаженная, мёртвая лужа. Жители огромного города и многочисленных сёл, расположенных на его берегах сбрасывают в него все нечистоты и отходы производства от кустарного кожевенного до промышленных отходов металлургических заводов, которых в Константинополе много.
Посреди потока Данте встречается один знакомый ему дух тот, кто плачет которого он с презрением отталкивает от себя.
Случалось ли тебе, мой дорогой читатель, бороться со своими недостатками? Насколько это тяжело, сможет сказать только победивший их. Здесь поэт встречается с побежденным им самим грехом унынием; Вергилий благословляет его самого и родившую его.
Quei fu al mondo persona orgogliosa;
bontà non è che sua memoria fregi:
così s» è l'ombra sua qui furïosa. [48]
Quanti si tegnon or là sù gran regi
che qui staranno come porci in brago,
di sé lasciando orribili dispregi!» [51]
E io: «Maestro, molto sarei vago
di vederlo attuffare in questa broda
prima che noi uscissimo del lago». [54]
Ed elli a me: «Avante che la proda
ti si lasci veder, tu sarai sazio:
di tal disïo convien che tu goda». [57]
Dopo ciò poco vid'io quello strazio
far di costui a le fangose genti,
che Dio ancor ne lodo e ne ringrazio. [60]
Tutti gridavano: «A Filippo Argenti!»;
e «l fiorentino spirito bizzarro
in sé medesmo si volvea co» denti. [63]
Он в мире был гордец и сердцем сух;
Его деяний люди не прославят;
И вот он здесь от злости слеп и глух. [48]
Сколь многие, которые там правят,
Как свиньи, влезут в этот мутный сток
И по себе ужасный срам оставят!» [51]
И я: «Учитель, если бы я мог
Увидеть въявь, как он в болото канет,
Пока еще на озере челнок!» [54]
И он ответил: «Раньше, чем проглянет
Тот берег, утолишься до конца,
И эта радость для тебя настанет». [57]
Тут так накинулся на мертвеца
Весь грязный люд в неистовстве великом,
Что я поднесь благодарю Творца. [60]
«Хватай Ардженти!» было общим криком;
И флорентийский дух, кругом тесним,
Рвал сам себя зубами в гневе диком. [63]
Данте готов без сожаления увидеть, как его грех канет на самое дно. Вергилий благословляет его, выдержавшего тяжёлую борьбу с этим грехом. Весь грязный люд залива набрасывается на отвергнутый и убитый им грех, доставляя удовольствие увидеть, как флорентийский дух рвёт сам себя зубами.
Это уже четвёртый грех Данте, встреченный им в Аду уныние. Он называет его «флорентийским духом». Если это его родина, не пристало так с ней обходиться. Но я думаю, что его родина где-то в другом месте, а во Флоренцию он был отправлен на учёбу (под розги педанта) и там грешил унынием. Возможно, там его называли Ардженти (Серебряным) Филиппо. К сожалению, М. Л. Лозинский не привёл в переводе имени Ардженти; исправляю эту недоработку.
Небольшой штрих, дополняющий картину: во всех случаях, как я покажу позже, Флоренцией Данте называет Францию,
поэтому «флорентийский дух» следует понимать, как «французский дух». С другой стороны, Вергилий, отправляя Ардженти на дно, называет его «псом», а это уже относится к России; здесь вдруг запахло «русским духом». Думаю, в дальнейшем станет ясно, почему.
Quivi il lasciammo, che più non ne narro;
ma ne l'orecchie mi percosse un duolo,
per ch'io avante l'occhio intento sbarro. [66]
Lo buon maestro disse: «Omai, figliuolo,
s'appressa la città c'ha nome Dite,
coi gravi cittadin, col grande stuolo». [69]
E io: «Maestro, già le sue meschite
là entro certe ne la valle cerno,
vermiglie come se di foco uscite [72]
fossero. Ed ei mi disse: Il foco etterno
ch'entro l'affoca le dimostra rosse,
come tu vedi in questo basso inferno». [75]
Так сгинул он, и я покончу с ним;
Но тут мне в уши стон вонзился дальный,
И взгляд мой распахнулся, недвижим. [66]
«Мой сын, сказал учитель достохвальный,
Вот город Дит, и в нем заключены
Безрадостные люди, сонм печальный». [69]
И я: «Учитель, вот из-за стены
Встают его мечети, багровея,
Как будто на огне раскалены». [72]
«То вечный пламень, за оградой вея,
Сказал он, башни красит багрецом;
Так нижний Ад тебе открылся, рдея». [75]